И вот я лежу на жёсткой кровати в грязнущих мокрых джинсах и приталенной рубашечке с пятнами крови; и прошло-то всего десять минут, а соседи по палате уже до смерти надоели мне своим существованием.
-Привет, а я Петрович, – сообщила мне улыбающаяся небритая лысоватая голова, в которую мне тут же захотелось кинуть тумбочкой. – Ххи-хи-хи. Что, перелом, да?
-Я кивнул головой.
-Ххи-хи-хи. Подрался, что-ль с кем?
-Упал….
-А. Понятненько. Ххи-хи-хи…. А я вот на работе рёбра сломал. - Петрович уселся напротив меня и стал вожделенно разглядывать, как разглядывали лежащего Ленина пионеры из вологодской губернии в 1935-м году.
Я посмотрел на другого соседа. Он лежал на боку с повязкой на плече, и тоже разглядывал меня, но не так как Петрович, а оценивающе, как товарищ Сталин маршалов Жукова и Рокоссовского у себя в кабинете в 1942-м году.
Им что, делать больше нечего?!
А делать им было действительно нечего: на прикроватных тумбочках лежали газеты, книжки, очки и телефоны, но не было ни телевизора и ноутбуков. В общем, понятно: это они таким образом развлекаются – за неимением телека решили смотреть на мои мучения, а меня от этих ненавистных рож уже начинало тошнить. Вдобавок из коридора пахло тушёной капустой, смешанной с медикаментами и какой-то отравой, которой видимо моют полы в больнице. Мерзость.
-Слышь, Новенький, а тебя на довольствие-то поставили? Нет? - не унимался Петрович. – Ну ничё, завтра поставят. Тут можно пирожков на первом этаже купить. Жаа-ареных. – Петрович сглотнул. – А то тут еда «так себе»: по утрам кашу дают так дрисня дриснёй.
Мой желудок снова охватили спазмы, и он опять попытался вытолкнуть несчастный завтрак наружу. Да что же это такое?! При сотрясениях вроде ведь только голова кружится!
В этот момент случился ещё один спазм, и я лихорадочно начал искать хоть что-то. Хоть пакетик, хоть газетку чтобы…. Под кроватью рука нащупала некий эмалированный сосуд на поверку оказавшийся ночным судном в форме лотка. На ощупь холодный металл был липким с приклеившейся к нему недельной пылью и волосами. Запах был тоже не очень.
Как только едва ощутимое амбре достигло мозга, он капитулировал и не смог больше сдерживать порывы желудка, а тот в свою очередь страдальчески низвергнул в этот сосуд весь мой завтрак, затем кофе с кусочками пережёванного лимона, чуть позже и остатки вчерашнего ужина. «Никогда такого не было, и вот опять!» – мне вдруг вспомнилась незабываемая история с отравлением: двое малознакомых людей в тесном Фиате, головокружение и тошнота, неловкие взгляды, гостинцы для дристушки….
В глазах двоилось, из носа текли сопли, а из глаз слёзы, а меня всё тошнило и тошнило в этот жёлтый эмалированный лоток, который держал в руках. В таком виде меня и застала Рита.
Она, словно призрак прошлой прекрасной жизни разделённой на «до и после», появилась в дверном проёме, едва только началось время посещений. Призрак был весьма симпатичный с красными-красными опухшими глазами и таким же красным носиком. При виде этой умильной картинки, я сам едва не прослезился, но вовремя пришёл в себя и попытался упрятать постыдный сосуд обратно под кровать.
Моя любовь несмело присела на краешек кровати и осмотрела меня с головы до ног: точнее начиная с пластыря на лбу до кончиков пальцев, торчащих из-под бинта.
-В-вот…. Хрусть и пополам! – я бодро процитировал Булгакова, и мой рот с треснутой губой расплылся в кривой улыбке.
Но девушка, сидящая на кровати шутку не оценила, и её глаза заблестели.
-Да не переживай! Всё нормально: врачам сказал, что поскользнулся, упал, очнулся – гипс!
-К-как т-ты?
-Да нормально: сотрясение мозгов! Прикинь – у меня есть мозги! И это…. Не может, блин, не радовать!
Шутку Рита опять не оценила.
Она отвернулась и с минуту сидела молча, пытаясь вернуть самообладание, хотя сейчас увидеть её рыдающей было-бы даже весьма приятно.
-Это… Я тебя так? – наконец выдавила она из себя.
-Да нет, просто поскользнулся, ударился головой об ворота.
-Т-тебе что-нибудь нужно?
-Ох, пивка-бы….
Она отрицательно покачала головой и сглотнула комок, застрявший в горле.
-Ну, принеси-ии!
-Обойдешься. Кхм...! Теперь только кашка и бульон. Я прослежу.
-Проследишь? Да я же с такой кормёжки через неделю кони двину!
-Ничего. Зато животик уменьшишь.
-Какой ещё животик?! Мне вообще для скорейшего выздоровления надо…. Это самое…. О! Мясо!! Ну и пиво, конечно! И говоря по секрету, я вообще работаю на спирту. Да! На спирту!!
-Я тебе бульон сварю…. Завтра…. Куринный…. Будешь работать на бульоне.
-Ладно. Жду с нетерпением.
-Может ещё что-нибудь?
-Надо подумать. Неси книжки. Хотя читать мне запретили, но я украдкой могу.
-Я…. Тебе почитаю…. – пробурчала Рита, пряча от меня глаза, и считая гвозди на рваном больничном линолеуме.
-О, это было-бы круто! Что же тебе заказать?
Действительно, что бы ей заказать? Книжку «Истребители Поликарпова»? Пособие по бурению глубоких скважин? Или может быть что-то вроде Камасутры? С удовольствием посмотрел-бы как она прелестно краснеет, читая все эти многочлены! Да! То есть нет!!
-А почитай мне Сорокина!
-А?
-Владимира Сорокина! Ну, того, который «Голубое сало» написал! Какие-нибудь рассказики там…. У нас в библиотеке наверное он есть.
Рита часто-часто заморгала глазами и опять сглотнула огромный комок, застрявший в горле. Владимир Сорокин, как известно, писатель весьма своеобразный, обожавший писать про говно и какие-то запредельные девиации.
-Ты неисправим! – должна была сказать она, но промолчала, лишь едва заметно утвердительно качнув головой. В этот момент мне стало её жалко….
-Да ладно, не надо, я пошутил. Неси какую-нибудь фантастику.
-Хорошо….
При упоминании о произведениях Сорокина желудок опять начал меня беспокоить, и вдруг вновь попытался выпрыгнуть наружу. Я перегнулся через край кровати, едва успев непринуждённо сказать «Извини меня тут тошнит», и с весьма нелицеприятным звуком срыгнул в жёлтый горшок горькую жидкость жёлтого цвета. О, а вот и желчь пошла! Здрассьте, давно не виделись!
-Рит, ты иди…. – пробормотал я, бессильно откинувшись на продавленную подушку и закрыл глаза.
-Перестань, - раздалось в темноте, и мне чем-то начали вытирать рот. Забавно, так как этим летом то же самое проделывала Ира во время нашей поездки в инфекционную больницу. Опять идём по кругу.
Раздваивавшийся в глазах силуэт Риты что-то негромко бормотал мне, протирая подбородок куском ткани, пахнувшим помадой и духами.
-Слушай…. Принеси воды…. А то у меня во рту остатки…. Ну сама знаешь чего….
Я сделал пару глотков из принесённого гранённого стакана, прополоскал рот, и перегнувшись сплюнул в горшок под кроватью.
-Сильно тошнит?
-Да не…. Уже почти всё…. Похоже всё-таки у меня сотрясение.
-Давай я вынесу.
-Что?
-Ну…., - она обошла кровать с другой стороны и с шуршанием вытащила злосчастный лоток.
-Не нада! – в такой ситуации вовсе не хотелось, чтобы девушка, которая мне нравилась, лицезрела наполовину переваренный завтрак, и моя ослабевшая рука ухватилась за эмалированный край.
Но Рита оказалась сильней.
-Я вынесу-уу….
-Да не на…. – тут моя ослабшая рука соскользнула, и Рита выдернула-таки этот чёртов лоток, причём выдернула так резко, что его содержимое выплеснулось ей куда-то на животик и штанишки.
Стыд и срам...!
Я закрыв лицо руками опять бессильно повалился на койку со страшным желанием умереть. Но под рукой не было ни шприца со снотворным, ни капсулы с цианистым калием ни даже аэрографа, чтобы из него застрелиться.
-Да всё нормально; вытру потом, - раздалось в темноте, и Рита с судном уплыла в туалет.
Когда она вернулась обратно, я старался не смотреть ей в глаза.
-Давай подушку поправлю.
-Да не на….
-Может чаю?
-Не, не хочу.
-Тебе плохо? Может медсестру позвать?
-Да нет, нормально.
-Вставать можешь?
-Не пробовал пока.
-А… Разрешают?
-Ну, не рекомендуют, скажем так.
-Слушай, если в туалет надо, то ты скажи.
-Не надо!
-Я же всё понимаю. Давай перед уходом ты… Ну….
-Да всё нормально!
-В горшок….
-Да я же не лежачий! Вот хошь спляшу?!
-Спляши, спляши. А я сыграю. На ложках! – раздался с соседней койки голос Петровича, и мне снова захотелось запустить в него тумбочкой.
-Хватит геройствовать! – Рита наклонилась, чтобы поправить подушку, и сексуально шепнула в ухо. - Скажи ты в туалет хочешь?
-Да не хочу! Не хочу-у!
-Ну и ладно. Смотри, а то придётся медсестру просить.
-Не придётся; я до этой койки, между прочим, на своих двоих допрыгал!
Порывы поухаживать за мной у Риты наконец-то иссякли, и она вновь впала в оцепенение, сосредоточившись на своём безумно богатом внутреннем мире. Жаль, что она не додумалась поухаживать за мной каким-то другим образом, например, сделать мне массаж ноги, или погладить по головке. Любому мужчине это было бы приятней услышать, чем вопрос в лоб: «Хочешь в туалет?».
-Ты же тоже мною… Ну…. Ухаживал…. Когда я отравилась.
-Это после свадьбы штоль, когда ты перепила?
-Ну да. Только не напоминай мне об этом больше, пожалуйста.
-Хорошо.
-Ну, и так как ты за мной ухаживал, то теперь я тоже должна окружить тебя заботой.
-О, это было-бы здорово.
-Слушай, извини, что я тебе в ванной тогда… - может действительно ты не хотел. Ну… Кхм… Красть мои вещи…
-Да, вот это было вообще ни за что!
-Но потом в походе ты заслужил!
-Но только одну оплеуху за то, что полез на скалу.
-А остальные за то, что глумились надо мной.
-Да мы просто пошутили….
-Мне было очень обидно.
-Прости….
Рита посмотрела на меня.
-Тебе не кажется странным, что когда мы видимся друг с другом, одного из нас начинает тошнить, а иногда обеих?
-Может мы похожи?
-А может просто не переносим друг друга?
-Вряд-ли.
-Это я к тому, что если ты не хочешь больше меня видеть, я пойму.
-Нет, я ХОЧУ тебя видеть. Очень хочу. Каждый день! И ты нужна мне…
Я осёкся, вспомнив, что мы не одни, и сейчас не лучшее время для намёков на то, что Рита мне не безразлична, и нужна как Нэнси Спэджен Сиду Вишесу.
-Спасибо. Я приду, - ответила она.
В итоге просидев ещё минут пятнадцать почти молча она скромно и незаметно удалилась, после чего я позвонил на работу, сообщил Михалычу «радостную» весть, что лежу в больнице с загипсованной ногой, и предался размышлениям, долго-ли мне тут валяться, и чем бы ещё заняться.
Как-то раз один товарищ, как и я собиравший самолётики сломал ногу, и, провалявшись дней 10 в постели построил удивительной красоты сложнейшую «этажерку» Gotha, на которую обычно моделисты тратят по полгода. Но он собирал её сутки напролёт, и лежал не в больнице, а дома. А если я разложу в палате на обоссаном матрасе детальки какого-нибудь самолётика, достану вонючий модельный клей, японскую шпаклёвку и эмалевые краски, то меня, думаю тут же переведут из травматологии в психиатрию, где отведут место между Наполеоном и Юлием Цезарем.
Чёртова больница! Нет!! Чёртова Рита! С момента нашего знакомства все наши взаимоотношения строятся по принципу: дурость-пендаль-синяк-больница; причём количество физического вреда наносимого мне всё время возрастает по какой-то адской синусоиде. Сначала пощёчина, потом отравление, потом царапины, потом мордобой и разодранные колени, а теперь вот мне зашивают голову. А что дальше? А если так пойдёт и дальше, то уже этой зимой я наконец-то сломаю шею, после чего буду сидеть на облаке и пить водку с Моррисоном, Покрышкиным и Ремарком.
И что опять со мной не так? Почему так получается? Почему другие встречаются, женятся, заводят детей, а иногда даже разводятся, а у всегда меня чёрт знает что. За последние пару лет был только тяжёлый уход от Жени-Тандерболта; неспособность любить Машу И-16; бегство от красивой Наташи-Кометы, потреблявшей в больших количествах 40-градусный гидразин; а теперь вот девушка-катастрофа….
Так я и провалялся весь вечер, вгоняя свой разум в депрессию, и копаясь в себе при этом уходя всё глубже и глубже. А когда все отошли ко сну, в больничном коридоре мелькнула какая-то тень. Полуголое сгорбленное существо прыгая на трёх конечностях короткими перебежками из одного тёмного закоулка в другой пробиралось по коридору. Существо напоминало то ли Голлума из «Властелина Колец», то ли потерпевшего кораблекрушение оборванного Джона Сильвера, то ли спятившего Отца Фёдора из «Двенадцати Стульев». Это я, прячась от врачей и медсестёр, не рекомендовавших мне вставать, крался в туалет….
"Наши модели – специфичный побочный продукт совершенствования наших душ – материальный артефакт, нужный только нам самим и понятный только таким, как мы сами."
В. Мучичко
Подшил последний кусочек и перечитал сначала. Кайф... Вам бы ещё художника-иллюстратора, да тиражик издать.
