БА-10М (Брестская Крепость. Рейд Матевосяна).

Брестская Крепость. (8:45; 22 июня 1941 года). «Рейд Матевосяна».
Командование 84 сп РККА пытается передать донесение в штаб 6 сд.
Следующий эпизод вошел в каноническую версию Обороны Крепости (собственно говоря, долгие годы он оставался, пожалуй, единственным, рассказывающим о действиях советской бронетехники при Обороне). История о том, как переодетый в гимнастерку полкового комиссара (заместителя командира 84 сп по политчасти) комсорг 84 сп Самвел Матевосян, пытается прорваться на бронеавтомобилях в Брест до сих пор остается одним из основных элементов «брестской легенды». Цель «прорыва» – передача в штаб дивизии документов, полученных у убитого защитниками крепости немецкого подполковника (командира одного из штурмовых отрядов).

Эпизод изложен и в канонических текстах (книге Сергея Смирнова «Брестская крепость»), подтверждается и немецкими источниками, и свидетельствами третьих лиц. Тем не менее, в нем есть немало нестыковок и неясностей, делающих реальные события во многом похожими на легенду.
Итак, основу «легенды о гимнастерке» достаточно емко рассказана в книге Сергея Смирнова: «В автопарке стояли семь бронемашин. Бойцы во главе с комсоргом батальона в течении нескольких часов восстановили пять броневиков… [Смирнов упоминает что бронеавтомобили «находились в ремонте». Что подразумевается под «ремонтом» – неясно: техника стояла на каких-либо опорах (деревянных брусках и т.п.)? Нет, на фото этого не видно. Не упоминают о «ремонте» ни бывшие бойцы 75 орб, ни сам Самвел Матевосян. Судя по всему, упоминание о «ремонте» и необходимом «восстановлении» потребовалось для объяснения того, что бронеавтомобили стали действовать лишь спустя несколько часов после начала войны]. Погрузили в машины запас снарядов и патронов… Доложили [комиссару Фомину] о готовности бронемашин. Решено было, что три броневика попытаются пробиться в город… доставить в штаб бумаги [взятые, по словам С.С. Смирнова у плененного «подполковника, офицера разведки 45-ой пехотной дивизии»]. Три броневика под огнем пулеметов проскочили мост у Трехарочных ворот и направились к северным внешним воротам крепости. В самом туннеле ворот горела немецкая машина, загораживая путь. Броневики повернули к Северо-Западным воротам, но и там застали ту же картину. Загороженными оказались и восточные, Кобринские ворота. Не раз бронемашины вступали в бой с мелкими отрядами… Час спустя Матевосян привел все три машины назад, на Центральный остров» [Смирнов С.С. «Брестская крепость» М. 1965, стр. 68-69].

Этот текст был опубликован одним из первых [см., например, Смирнов С.С. «Крепость на границе» М. 1956, стр. 33-34]: однако, с одной стороны, почти сразу же в него начались вноситься коррективы самим Самвелом Матевосяном, с другой – недавно выяснилось, что рассказ о бронеавтомобилях был изложен Матевосяном еще в 1944 г. (примечательно, что это было, пожалуй, первое столь детальное воспоминание об обороне крепости) [«Брест. Лето 1941» (под ред. Ганцера К. (Смоленск 2016), стр. 451-452].

Отметим, что пока не приведено каких-либо свидетельств, говорящих о том, что какие-либо бойцы и командиры, находящиеся на участке, занимаемом 84 сп, знали о задачах бронеавтомобилей: «Не имея связи с внешним миром, мы решили послать на прорыв несколько бронеавтомобилей. Фомин дал им определенное задание. Но о судьбе этих бронемашин и их экипажей я ничего не знаю» [«Героическая оборона» Минск 1961, стр. 274, воспоминания Кочина Л.А.] – так рассказывает о событиях лейтенант Л.А. Кочин.

В своем рассказе, включенном в сборник «Героическая оборона» Самвел Матевосян дополняет задачу бронеотряда: помимо передачи «протокола допроса пленного» ему было необходимо «привести в крепость командный состав, живший в городе» [неясно, кого именно (исходя из вместимости БА) он собирался доставить в крепость]. Далее текст, в общем-то, повторяет описание, данное С.С. Смирновым (хотя маршрут изложен в иной последовательности: сначала БА пошли к Восточным воротам («забитым сгоревшими тягачами»), потом – к Северным («загроможденным горевшими машинами») далее – к Северо-Западным («тоже загроможденным»). Еще деталь: Матевосян говорит о том, что в 1956 г. «на встрече со своими боевыми друзьями …я узнал от участников обороны этого участка, что эти машины в первые минуты боя подожгли наши артиллеристы» [при наступлении в полосе Брестской крепости вермахтом не использовался какой-либо автотранспорт. Судя по сделанным в те дни фотоснимкам единственными воротами «загроможденными горящей техникой» были Восточные ворота (горела ГАЗ-АА, принадлежащая 98 одпто).

В то же время (судя по воспоминаниям немецких солдат-участников штурма Крепости) в районе Северо-Западных ворот (но уже за пределами крепости) была подбита «автомашина со счетверенной пулеметной установкой», а севернее крепости – «танки и бронеавтомобили». Не исключено, что об активной работе ПТО врага на северо-западе стало известно и «бронеотряду Матевосяна» (уничтожение и установки ПВО и бронетехники возможно наблюдалось и защитниками крепости, оборонявшихся на этих участках) и именно поэтому от прорыва было решено отказаться. Отметим, что Матевосян встречался с защитниками именно северо-западной части Крепости (см. Смирнов С.С. «Брестская крепость» М. 1965, стр. 332) Наконец можно отметить и упоминание Матевосяном уничтожение автотранспорта «нашими артиллеристами»: возможно, это еще одно упоминание о некоем инциденте «дружественного огня»]. Возвращение бронеотряда в Цитадель проходило достаточно драматично: «…Когда мы возвращались в центральную часть крепости, немцы стали обстреливать наши машины из бронебойных орудий… Тяжело был ранен башенный стрелок Григорьев. Через некоторое время он скончался» [«Героическая оборона» Минск 1961, стр. 297-298, воспоминания Матевосяна С.М. Личность «башенного стрелка Григорьева» остается о конца неустановленной. Согласно имеющимся данным «Григорьев» - старший сержант Григорьев (1918 гр, командир 3 автоброневзвода автобронероты)].

Попытка прорыва бронеавтомобилей отмечена в донесении саперного батальона 45ID (группы саперов находились в составе ударных групп IR135, занимавших к этому времени позиции в западной части Северного острова): «8:40. Командир Pi.81 сообщает, что на Центральном острове русские разведывательные бронеавтомобили, часть из которых предприняла попытку прорваться» [Цит. по «Брестская крепость. Воспоминания и документы» (под ред. Алиева Р.В.) М. 2010, стр. 212]. Атака бронеавтомобилей произвела впечатление на штурмующих: «над внутренним двором огромной крепости грохотали русские бронемашины, ведя безумную стрельбу по всем направлениям» - описывает доктор Шредер рассказы очевидцев (очевидно поступавших в госпиталь раненных солдат) [«Дневник доктора Шредера» (из коллекции Ильи Рыжова)].

Возращение бронеотряда не осталось незамеченными бойцами 84 сп: «Вдруг на площадку садика [сквер между круглым туалетом и Белым дворцом] выскочил бронеавтомобиль, и, развернувшись, остановился у линии обороны, занятой нами. Из машины, шатаясь, спустился раненый водитель, а за ним показался Матевосян в гимнастерке со знаками различия полкового комиссара» [«Героическая оборона» Минск 1961, стр. 281, воспоминания Дурасова А.И.].

Фрагмент воспоминаний Дурасова примечателен и тем, что здесь упоминается о необычном факте – переодевании Самвела Матевосяна в гимнастерку полкового комиссара (в свою очередь полковой комиссар Ефим Фомин переоделся в форму рядового бойца) [см. напр. «Героическая оборона» Минск 1961, стр. 332, воспоминания Долотова И.И.]. Решение достаточно неординарное, учитывая тот факт, что Матевосян должен был прибыть в таком наряде в штаб дивизии… Сам он (в воспоминаниях 1944 г.) объясняет переодевание тем, что нужно было «вывести батальоны из подвалов, из казарм, в боевые порядки поставить».

Однако, наиболее полным и подробным рассказом о действиях бронеотряда [кстати говоря, почему именно три машины? Взвод?] стали воспоминания самого Самвела Матевосяна: «…Машины были заправлены, а боеприпасов нет… Нагрузили четыре бронемашины и ушли. Подогнали машины туда, где мы оборону держали [дворик Инженерного управления]. Беру я три бронемашины.... Вышли из крепости через речку на другую часть крепости [Северный остров]. Повернули к воротам [очевидно, имеются в виду Северные ворота (Матевосян смешивает события, так как для подхода к «воротам», нужно сначала пройти через «мост» (в тексте иная последовательность)] в сторону города. Когда туда вышли, через мост [Трехарочный мост] проходили, обстреляли нас из пулемета, но пули были простые. Я дал им в ответ пару очередей… Там есть много старых деревьев. Машины поставили под дерево. Вижу, немцы уже через вал [возможно подразумевается одно из подразделений II/IR135, подходившее вдоль Pkt143 к Трехарочному мосту, для последующей операции по деблокаде окруженных в церкви Св. Николая остатков штурмовых групп III/IR135] цепью выходят.

Я это передаю машинам:
– Как я открою огонь, поддержите…
Открываю огонь. Все три машины дали по этой цепи огонь. Оттуда никто из немцев не вернулся.
Вернулся за пополнением боеприпасами. Когда возвращался, начали обстреливать бронебойными пулями. Башенный стрелок [в этом варианте воспоминаний Матевосян не называет фамилии башенного стрелка: скорее всего «башенный стрелок Григорьев» возник уже после, на основании бесед с ветеранами 75 орб – участниками обороны крепости] на той машине, где я сидел, был ранен в ногу. Он начал кричать. Там, где я сидел, пуля пробила бензопровод около моего затылка, и бензин начал литься на меня. …Я приказываю развернуть машину. Я из пулемета дал очередь. Задняя машина, видя, что обстреливают бронебойными [про эффективность бронебойных из отчета 130 пп], отошла назад, туда где стоим… Пополнились боеприпасами. Обратно возвращаюсь. Посадил одного артиллериста вместо башенного стрелка… Когда перейти мост, по той точке откуда немцы вели огонь, орудийный залп дали штук семь снарядов. Эти немцы все затихли. Еду обратно на то место, где машины остались. Машины мои стоят, людей там нет. Оказывается, танкисты мои пришли, увидели такое положение, решили выйти из машин, уйти в укрытие… Сели они, патронов у них нет. …Новая цепь немцев появляется. Тут уже пришлось экономить патроны, чтобы на обратном пути отстреливаться. Пару очередей дали. Вернулись с этими тремя машинами в центр нашей обороны… Наши или не наши не знаю у выхода из крепости поставили машину поперек у самых ворот… [очевидно, подразумеваются Восточные ворота и сгоревший ГАЗ-АА 98 одпто]. Выхожу из машины подхожу к комиссару…» [цит. по «Брест. Лето 1941» (под ред. Ганцера К. (Смоленск 2016), стр. 451-452].

Помимо того, что в рассказе не упоминаются «загроможденные ворота» (в качестве главной причины неудачного прорыва) здесь ничего не говорится и о самой задаче, поставленной перед бронеотрядом. Лишь далее, в следующих фрагментах воспоминаний Матевосян упоминает эпизод, что возможно и послужил причиной «броневой атаки»: у пленного немецкого офицера забрали планшет, офицера расстреляли, а у самого Самвела появилась «надежда пробраться в штаб дивизии». Взяв планшет, он пришел к Фомину… Таким образом, инициатива прорыва на бронеавтомобилях исходила от Матевосяна?

Как уже отмечалось, эпизод Обороны связанный с прорывом бронеавтомобилей примечателен и достаточно большим количеством свидетелей, в том числе – прямых участников. И прежде всего это – Иван Снаднов [Снаднов Иван Степанович механик-водитель автобронероты 75 орб]. Вероятно, именно Снаднов управлял тем бронеавтомобилем, где находился Матевосян, но рассказ Снаднова имеет и те детали, что мешают считать картину законченной: «Офицерского состава не было на начало военных действий – сокрушенно вспоминал после войны Иван Снаднов – при начале войны из среднего комсостава у нас никого не было, и мы все рассыпались кто где. Никто нас не организовал. А тут первые дни нигде не были в перепалке, не были обстреляны и сразу в такое пекло… Конечно, если бы были командиры, меньше было бы паники. Даже я не знал, куда девался мой командир машины».

Иван не говорит о том, что в автобронепарк его направил чей-то приказ – возможно, он добрался до бронеавтомобиля по собственной инициативе: «Минут через двадцать после начала обстрела, я решил добраться до машины. Они стояли под брезентом прямо на берегу, где расходился Муховец. Перебежками под обстрелом мне пришлось добежать и подлезть под брезент. Открыл машину, завел. Только вылез из-под брезента, был обстрелян по щелям люков. Немцы засели тут же близко и стреляли почти в упор [возможно, остатки разгромленных к тому времени штурмовых групп III/IR135]. Но пробоин не было, видно, пули были простые. Я сразу подъехал к дому [очевидно – Инженерное управление. Именно там располагалась и автобронерота и штаб 75 орб] там же, где мы располагались».

Здесь к машине Снаднова и подошел неизвестный, уверенный в своем праве отдавать команды: «Через некоторое время ко мне подошел, я его не знаю – кто, в форме пехотинца, на петлицах у него было 4 треугольника [т.е. неизвестный имел воинское звание либо «старшина» либо «замполитрука»]. Из наших командиров никого не было. Он мне сказал, приказано связаться со штабом дивизии [в одном из вариантов своих воспоминаний Иван Снаднов называет эту операцию «разведкой боем»]. Я сел в машину, он со мной рядом в башню еще два бойца» [примечательно, что Иван Снаднов не называет фамилии ни одного из своих товарищей. Возможно, они не были военнослужащими 75 орб].

Дальнейший рассказ Снаднова, в общем-то, подтверждает «версию Матевосяна»: «Проехали мост. На перекрестке стояла немец. машина, в ней никого не было [немецкие воспоминания или документы не содержат каких-либо упоминаний о входе на территорию Брестской крепости 22 июня какого-либо автотранспорта германских войск. Не удается его выявить и на фото (в том числе аэрофото). Не упоминают какой-либо немецкий автотранспорт на территории крепости и его защитники. Единственным свидетельством может служить эпизод, рассказанный С.М. Матевосяном в 1944 г.
сотруднику Комиссии по истории Великой Отечественной войны (необходимо уточнить, что впоследствии этот эпизод нигде не упоминался, и впервые был опубликован К. Ганцером в 2016 г.). Как вспоминал С.М. Матевосян при проезде отряда бронеавтомобилей по Северном у острову им встретилась «…санитарная немецкая машина легковая открытая с белым флагом, с крестом…Сидело там два или три немца. Санитарной машине там делать нечего. Меня зло взяло, потому что они с утра открыли огонь по нашему госпиталю. Там были больные. Думаю, санитарная машина с белым флагом, как будто по международным законам нельзя по ней стрелять. Расчету говорю: По машине дайте огонь, чтобы они знали. Раз можно по нашим раненым стрелять, значит и по ним стреляйте. Эту машину подожгли на месте и вернулись». Хотя немецкие донесения отмечают потери среди медицинского состава (в частности 22 июня убито два военфельдшера) а также «крайне подлую тактику ведения войны» случаев расстрела санитарных автомобилей в них не отмечено. Не исключено, что упомянутая немецкая машина – тягач, служивший для перевозки ПТО или зенитного орудия].

Мы направились к Северным воротам. При подъезде увидели горящую машину [вероятно, И.С. Снаднов подразумевает сгоревший на перекрестке дорог «Север-Юг» и «Запад-Восток» бронеавтомобиль БА-3№5]. Мы повернули к восточным, и восточные были заняты [с наружной стороны Восточных ворот был подбит и сгорел автомобиль (ГАЗ-АА), служивший для перевозки боеприпасов в 98 одпто]. Нас обстреляли [«Напротив казарм комсостава» – уточняет Иван Снаднов в одном из вариантов своих воспоминаний] из крупнокалиберного пулемета [не исключено что это была зенитно-пулемётная установка, расположенная на перекрестке дорог «Север-Юг» и «Запад-Восток» (введенное в бой в крепости с 8 утра 2 см зенитное орудия унтер-офицера Патернолы (I/26 зенитно-артиллерийского полка)], пробили бензобаки и в башне прострелили обе ноги бойцу. Командир приказал быстрее ехать назад, так как машина могла вспыхнуть. Доехав опять до нашего штаба [Инженерное управление], вынули пулеметы [судя по фотоснимкам пулеметы вынуты у БА-10А№7 (Ивана Снаднова) и стоящего напротив него БА-3№6] и раненого. Заняли оборону в доме».

Совпадает почти все – кроме эффектной «легенды о гимнастерке»: какой-то «старшина из пехоты», а вовсе не «полковой комиссар», повел бронеотряд за собой. Не упоминает Снаднов и о других бронеавтомобилях [впрочем, и есть и другие воспоминания, из которых можно сделать вывод, что «броневичок» был один: «…Наши ребята утром выехали из крепости на броневичке, доехали до ворот, которые ведут в город, были обстреляны немецким пулеметом и вернулись назад к нам в крепость; среди них был сержант, такой худощавый парень, ловкий на вид… (Письмо П.И. Донского А.К. Шугурову (от 09.06.1971)], и о поездках взад-вперед между Цитаделью и Северным островом: но все же он описывает явно тот же самый эпизод.

Долгое время знакомые с этим рейдом искали на фото «броневик Матевосяна». Мы с уверенностью можем сказать, что, скорее всего, это – БА-10А№7, сгоревший позднее там, где его и покинул экипаж – у линии обороны, на площадке садика Инженерного управления. Именно у этой модификации (10А) бензобак располагался в верхней части корпуса, над головами шофера и стрелка. Ноги (нижняя часть туловища) башенного стрелка и головы, сидящих на уровне водителя, располагаются примерно на одной высоте. И одна и та же пуля могла перебить и шланг-бензопровод-бак, и ноги стрелка в башне.

Что же было дальше с бронеотрядом?
«Полковой комиссар Фомин приказал мне усилить оборону расположения 84 стрелкового полка и отдельного разведывательного батальона. С этого участка мы контролировали мост [Трехарочный мост] и шоссе, ведущие на Брест» [«Героическая оборона» Минск 1961, стр. 297-298, воспоминания Матевосяна С.М.] – рассказывает Самвел Матевосян.
Скорее всего, один из бронеавтомобилей БА-10М№1, усилил оборону Трехарочного моста (к этому времени мост прикрывался БА-10А№2). Возможно, БА-10М№1 также принял участие в обстреле одной из точек, где оборонялись остатки разбитых штурмовых групп III/IR135: «А люди уже по-настоящему стали воевать. Увидели, что наши машины обстреливают цель, пленные появились немецкие… Одного немца я из уборной вытащил, привел…» [возможно, подразумевается «круглый туалет» (напротив казармы 33 оип / 75 орб)].

Третий, вернувшийся из «рейда Матевосяна» БА-3№6, занял позицию рядом с БА-10А№7 за белой оградой Инженерного управления, где и погиб в дальнейшем.
В течении нескольких часов бронеавтомобили (из-за наличия 45-мм пушки) были, пожалуй, наиболее мощным средством для защитников Цитадели. Их активно использовали для выбивания засевших в Цитадели остатков штурмовых групп врага. Среди них были и два экипажа затонувших в Мухавце штурмовых лодок. В экипажи входили солдаты IR130: оказавшись на суше эти несколько солдат, присоединились в районе Северного моста к подразделениям IR135, оборонявшимися у Трехарочного моста, на Цитадели. Согласно донесению командира IR30 две оборонительных позиции смогли продержаться вплоть до деблокады (24 июня), отбить все атаки и даже уничтожить «два русских разведывательных бронеавтомобиля» [цит. по «Брестская крепость. Воспоминания и документы» (под ред. Алиева Р.В.) М. 2010, стр. 233].

Однако неясно как, когда и кто смог «уничтожить» два бронеавтомобиля – ни один из известных нам (по фотоснимкам) советских бронеавтомобилей не находится в полосе огня (достаточно эффективного огня!) для потенциально имевшегося на руках стрелкового оружия, включая противотанковые ружья (или расстоянии броска гранаты) какой-либо из известных нам оборонительных позиций на Цитадели (прежде всего это столовая начсостава и Церковь Св. Николая).
Нет, бронеавтомобили (и не только) на Цитадели были уничтожены куда более грозным оружием, чем PzB39 [Panzerbüchse 1939 – 7,9-мм германское противотанковое ружьё]: в 14 часов дня к штурму крепости была привлечена 3/StgAbt201 (3 батарея 201 дивизиона штурмовых орудий (Stug III). Одно из ее орудий «в течении короткого времени» находилось на Цитадели: здесь то оно и расправилось с бронеавтомобилями.

Об их уничтожении вспоминает Иван Долотов: «Броневики уже покосились, два из них горели. У Трехарочных ворот стоял немецкий танк с крестом, башня его вращалась вместе с орудием. Очевидно, это он подбил броневики» [«Героическая оборона» Минск 1961, стр. 330-331, воспоминания Долотова И.И. Примечательно описание штурмового орудия: очевидно автор подразумевает, что для ведения огня машине нужно было разворачиваться всем корпусом. Эта особенность послужила основанием для распространившихся среди защитников слухов о том, что советским артиллеристам удалось «заклинить башню вражеского танка». Судя по фотоснимкам сгорели бронеавтомобили БА-10А№7 (управляемый Снадновым), БА-10А№2 (рядом с круглым туалетом) и расположенный рядом с ним танк Т-38№3 (Дубровского). Очевидно, что уничтоженные три единицы техники были включены в отчет StgAbt201 в качестве «танков»].

«Противник с прямого артиллерийского удара поджег мою бронемашину на стоянке» – вспоминает Иван Снаднов [подразумевается стоянка во дворе Инженерного управления].
Подытоживая сказанное, можно дать собственную версию действий «бронеотряда Матевосяна» (не претендуя при этом немедленный ответ на все вопросы).

Бронеавтомобили сосредоточились во дворе Инженерного управления, как по собственной инициативе их механиков водителей, уводящих технику из простреливаемого автобронепарка, так и по команде комсорга 75 орб Алексея Шугурова. Свою роль в выборе места сосредоточения сыграло и нахождение в Инженерном управлении и штаба батальона и расположение автоброневой роты, и то, что двор Инженерного управления был обнесен кирпичной оградой, прикрывавшей от огня рассредоточившихся по всей крепости немецких пехотинцев. Наконец – создание «броневого кулака» было обусловлено и личными взаимоотношениями двух комсоргов (Самвела Матевосяна [попутно необходимо отметить и возможность «национального подхода» - дежурный по 75 орб Мкртыч Галустьянц и комсорг 84 сп Самвел Матевосян относились к одному из наиболее многочисленных в 6 сд землячеств – армянскому] и Алексея Шугурова), пытавшимися наладить взаимодействие бойцов. Два бронеавтомобиля задействовали соседи (333 сп), три – 84 сп. Однако первоначально (в течении нескольких часов) бронеавтомобили прикрывали действия советских бойцов, запасавшихся боеприпасами: «Вдоль дороги, ведущей к 84 полку [проезд вдоль ограды Инженерного управления: бронеавтомобили прикрывали участок от огня из церкви и столовой начсостава] ходили три броневика… Следуя один за другим, они двигались то вперед, то задним ходом…» – вспоминает отправившиеся за боеприпасами Иван Долотов [«Героическая оборона» Минск 1961, стр. 330, воспоминания Долотова И.И.]. Владимир Доценко утверждает, что бронеавтомобиль использовался и для перевозки боеприпасов: «К обнаруженному оружейному складу отправилась бронемашина. На ней были привезены все боеприпасы. Пришлось делать несколько рейсов, которые проходили под ураганным огнем гитлеровцев, засевших на Центральном острове» [Шахов Н.А. «На берегах Буга». Алма-Ата 1976, стр. 42].

Решение о попытке прорыва было принято, очевидно, спонтанно: его подлинная мотивация остается неизвестной, однако можно отметить, что в крепости находился лишь один батальон из трех (при этом не имевший ни командира, ни начштаба, ни командиров рот). Казалось бы, логичным, если бы Самвел Матевосян постарался достичь и остальных подразделений полка. О масштабах событий не было ясного представления ни у кого.

Прорыв не удался и из-за сгоревшей в проеме Восточных ворот ГАЗ-АА, закупорившей единственный находившийся под контролем советских бойцов выход. Горевший на дороге к Северным воротам бронеавтомобиль доказывал опасность передвижения на этом участке, а ожесточенный огонь с северо-запада заставил отказаться и от мысли прорваться через Северо-Западные ворота. Остальные два экипажа (БА-10А№2 и БА№6) вернувшись в Цитадель, поставили машины там, где сами они были защищены от огня, но вести обстрел огневых точек врага уже не могли. Лишь один бронеавтомобиль из трех (БА-10М№1) был задействован в дальнейших операциях (об этом говорят и многочисленные следы пулевых попаданий на его корпусе).


Для любителей диорам – два сюжета.
Предпоследнее фото – реконструкция начала «рейда Матевосяна» 22 июня в 8:45 утра. Вид со стороны Северного на Центральный остров. В центре белые Трёхарочные ворота. Из них по (мощёной булыжником) дороге «Север-Юг» и мосту через правый рукав Мухавца, взметая пыль, движутся три бронеавтомобиля. На переднем плане БА-10А№7 – экипаж: Матевосян, водитель Снаднов и башенный стрелок Григорьев. Далее на мосту, предположительно, БА-10А№2 и БА-3№6. Справа на дороге у моста чуть раньше при попытке вырваться и Цитадели был подбит и опрокинулся в воронку Т-38№12 «танк Долженко». На ближнем плане в кювете лежат красноармейцы, погибшие при попытке прорваться с острова на остров. Горит кольцевая казарма, над землёй стелется дым от разрывов. Слева догорает Т-38№11. С этим танком иллюстратор «немного поторопился» – эта машина будет подбита здесь на 30 минут позднее описываемых событий. Консультант: Алиев Р.В. Художник: Краснюк И.И.

Последнее фото – реконструкция боя с StuG III (из 201-го дивизиона) 22 июня в 14:30 утра. Центральный остров. Вид на север. Справа и за спиной развалины Инженерного управления. Слева, вдали белеют Трёхарочные ворота (в действительности должны быть несколько левее – художник сознательно «укоротил» кольцевую казарму, краснеющую сквозь изломанные деревья и дым). Справа от центра высится Белый дворец, уже разбитый артиллериской установкой «Карл» (рухнули перекрытия). В центре, вдали, у здания круглого туалета горят БА-10№2 и Т-38№3 (так называемая «туалетная группа»), расстрелянные StuG III 201-го дивизиона, изображённым слева от центра. StuG III вошла в Цитадель с Северного острова через Трёхарочные ворота и после короткого боя расстреляла технику 75 орб. Вражеская машина окутана клубами пыли и дыма. Над ней поднимается белое облако выстрела, поджёгшего БА-10А№7.На переднем плане, во дворике Инженерного управления за разрушенной «белой оградой» стоит подбитыйБА-3№6 (слева) с открытыми дверями, и вспыхнул разлитым ранее из пробитого бака бензином БА-10А№7 «Матевосяна» (справа). Рядом с передними колёсами БА-3№6 лежат 2 ящика из-под снарядов к его сорокапятке. Возле изломанного дерева на ближнем плане – брезент, которым вероятно укрывали технику. Консультант: Алиев Р.В. Художник: Краснюк И.И.

Цитата:
Дочитал до конца. Очень интересно, спасибо
Спасибо! Видел ваши модели - великолепно! Очень самоходка понравилась. https://karopka.ru/community/user/13186/?MODEL=590327