Фабиан Вильгельмович фон дер Остен-Сакен (1752—1837) - генерал-фельдмаршал, князь. Родился в Ревеле (нынешний Таллин). Отец, барон Вильгельм Фердинанд фон дер Остен-Сакен, в чине капитана находился адъютантом при фельдмаршале графе Минихе. Несмотря на баронский титул, Остен-Сакен первые годы своего детства провёл в бедности. В 14 лет записан подпрапорщиком в Копорский мушкетёрский полк. Действительную службу начал сержантом в 1767 году. В 1769 году участвовал в блокаде Хотина. 7 сентября 1769 года за боевые отличия произведен в прапорщики и переведен в Нашебургский мушкетёрский полк. Участвовал в военных действиях против турок в 1771—1772 годах под знамёнами генерала Суворова и против польских конфедератов в 1770—1773 годах. В 1785 году переведен капитаном в Сухопутный шляхетный кадетский корпус. В 1786 году получил чин майора и сразу же повышен до подполковника. В 1790 году участвовал в штурме Измаила под началом генерала Суворова. 10 августа 1792 года произведен в полковники. В 1793 году переведен в Черниговский мушкетёрский полк. Участник подавления Польского восстания 1794 года, награждён за бои золотой шпагой с надписью «За храбрость». 28 сентября 1797 года произведен в генерал-майоры и назначен шефом Екатеринославского гренадерского полка. 11 июля 1799 года получил чин генерал-лейтенанта. Участвовал в Швейцарском походе. В 1799 году, прикрывая отступление корпуса генерала Римского-Корсакова в сражении при Цюрихе, ранен пулей в голову и взят в плен французским генералом Массеной. В 1801 году освобожден и получил назначение шефом Петербургского гренадерского полка. В войне с Наполеоном 1806-07 годах, командуя дивизией в армии Беннигсена, принимал участие в сражениях под Пултуском и Прейсиш-Эйлау, но вскоре был обвинен главнокомандующим в ослушании, отдан под суд и в течение 5 лет проживал в Петербурге, в крайней нужде. В 1812 году по высочайшему повелению следствие по делу Остен-Сакена было прекращено, и он отправлен в армию Тормасова командиром корпуса. Во время заграничного похода русской армии против Наполеона 1813-14 годах командовал корпусом в составе Силезской армии. Отличился в сражении при Кацбахе, где командовал правым крылом армии. 14 августа 1813 года произведен в генералы от инфантерии. За взятие Галльского предместья во время «Битвы народов» при Лейпциге награжден орденом Св. Георгия 2-й степени. В 1814 году. за бои при Бриенн-ле-Шато и Ла-Ротьере удостоен ордена Св. Андрея Первозванного.
После занятия союзниками Парижа 19 марта 1814 года был назначен комендантом города. Парижане очень боялись, что русские станут мстить за пожар Москвы. Однако Остен-Сакен принял соответствующие меры, и парижане поднесли ему в знак признательности карабин, пару пистолетов и золотую шпагу, осыпанную бриллиантами, на одной стороне коей было начертано «Город Париж генералу Сакену». В 1815 году Остен-Сакен участвовал во вторичном походе русских войск во Францию, командуя 3-м пехотным корпусом в Варшаве, который вошел в состав армии генерал-фельдмаршала Барклая-де-Толли. По возвращении в Россию командовал пехотным корпусом, затем с 1818 года 1-й армией после смерти прежнего командующего Барклая-де-Толли; в 1818 году назначен членом Государственного Совета. 8 апреля 1821 года получил титул графа.
В 1825 году Николай I в день своего коронования прислал Остен-Сакену фельдмаршальский жезл. В 1831 году Остен-Сакен, имевший тогда свою главную квартиру в Киеве, подавил беспорядки, начавшиеся на Украине (Киевская, Подольская и Волынская губернии, бунтовала там польская шляхта) вследствие польского восстания 1831 г., за что в ноябре 1832 г. получил княжеское достоинство Российской империи. В 1835 году вышел в почётную отставку за упразднением 1-й армии. После отставки жил в Киеве, очень скудно, ибо не составил себе богатства. Николай I предложил фельдмаршалу поселиться в любом из царских дворцов в окрестностях Петербурга на полном пансионе. Но фельдмаршал не пожелал покидать Киева. Тогда царь назначил ему высокую пенсию, на которую тот существовал сам и еще занимался благотворительностью.
Увы, в настоящее время имя Остен-Сакена предано забвению.

Увы, в настоящее время имя Остен-Сакена предано забвению.

увы, забыто все...

спасибо т-щ саурон за познавательный эксурс в историю нашего государства. а вот насчет того, что немцам не повезло в россии... опустим сей пункт... а вот подданый его величества князь Багратион?

В продолжение темы расскажу о поведении цивилизованных французов в варварской России. Сразу скажу - вели они себя ничуть не лучше гитлеровцев, просто судьба на черные дела отпустила им меньше времени - всего полгода. Банальный грабеж начался еще с дальних подступов к Москве. В Белоруссии и Литве солдаты уничтожали сады и огороды, убивали скот, уничтожали посевы. Причем военной необходимости в этом не было никакой, это были просто акции устрашения. Как писал Евгений Тарле: «Разорение крестьян проходившей армией завоевателя, бесчисленными мародерами и просто разбойничавшими французскими дезертирами было так велико, что ненависть к неприятелю росла с каждым днем».
Настоящий грабеж и ужас начался 3 сентября 1812 года – на следующий день после входа в Москву, когда официально, приказом, было разрешено грабить город. Дочиста были разорены многочисленные московские монастыри. Солдаты сдирали с икон серебряные оклады, собирали лампады, кресты. Для удобства обзора они взорвали стоявшую рядом с Новодевичьим монастырем церковь Иоанна Предтечи. В Высокопетровском монастыре оккупанты устроили скотобойню, а соборный храм превратили в мясную лавку. Весь монастырский погост был покрыт спекшейся кровью, а в соборе на паникадилах и на вколоченных в иконостас гвоздях висели куски мяса и внутренности животных. В Андрониевском, Покровском, Знаменском монастырях французские солдаты кололи на дрова иконы, лики святых использовали как мишени для стрельбы. В Чудовом монастыре французы, надев на себя и на своих лошадей митры и облачение духовенства, ездили так и очень смеялись. В Даниловом монастыре ободрали раку князя Даниила и сорвали одежды с престолов. В Можайском Лужецком монастыре хранящаяся здесь икона святого Иоанна Предтечи имеет следы от ножа – французы использовали ее как разделочную доску, рубили на ней мясо. От исторических реликвий находившегося на территории Саввино-Сторожевского монастыря дворца царя Алексея Михайловича почти ничего не осталось. Кровать царя Алексея Михайловича была сожжена, дорогие кресла ободраны, зеркала разбиты, печи сломаны, редкие портреты Петра Великого и царевны Софьи похищены.
Иеромонах Знаменского монастыря Павел и священник Георгиевского монастыря Иоанн Алексеев были убиты. Священника церкви Сорока святых Петра Вельмянинова били прикладами, кололи штыками и саблями за то, что не отдал им ключи от храма. Всю ночь он пролежал на улице, истекая кровью, а утром проходивший мимо французский офицер милостиво пристрелил отца Петра. Монахи Новоспасского монастыря похоронили священника, но французы потом три раза раскапывали его могилу: увидев свежую землю, они думали, что в этом месте зарыли клад. В Богоявленском монастыре казначея монастыря Аарона французы таскали за волосы, выдергивали бороду и затем возили на нем грузы, запрягая в телегу.
Убегая из Москвы, французы применили тактику "выжженной земли". Они попытались взорвать Кремль, для чего 10–11 октября 1812 года под башни, стены и здания Кремля заложили пороховые мины. Если бы все случилось так, как хотел создатель современной Европы Наполеон, то Россия потеряла бы символ своей тысячелетней истории. Но случилось чудо: ночью пошел дождь, загасил часть фитилей, остальные, рискуя жизнью, потушили москвичи. Однако часть зарядов сработала. До основания была снесена Водовзводная башня, наполовину разрушена Никольская. Частично был разрушен Арсенал, повреждены Грановитая палата, Филаретова пристройка, Комендантский дом. Пострадало здание Сената, а бронзовый Георгий Победоносец, украшавший купол Круглого зала, бесследно исчез. По одной версии, он вместе с еще двумя предметами, составлявшими гордость Кремля, – орлом с Никольских ворот и крестом с колокольни Ивана Великого – был вывезен в обозе «цивилизованных» оккупантов. До сих пор эти исторические реликвии не найдены. Уходя из Москвы, французы пытались взорвать еще и Новодевичий, Рождественский, Алексеевский монастыри. Тут тоже случилось чудо: монахам удалось вовремя потушить огонь и тем самым спасти свои обители.

Французы в Москве. 1812 год. Картина неизвестного немецкого художника.

SAURON тут довольно лубочное изображение российско-французских отношений. Во-первых, успех Наполеоновской быстроты-натиска состоял в переводе снабжения войск на ресурсы местного населения, и в России ничего нового не случилось. Во-вторых, в те времена взаимоотношения завоевателей и местного населения были отнюдь не в рамках Гаагской конвенции везде и во всех армиях. Почитайте про тридцатилетнюю войну, про франко-прусскую и т.д. и раньше 1812 года и позже.