Это не крыса?

аацтавить слезы! это - армия! И ваще - жалко Нюшу, Максим забреем!

Что-то молчание затянулось... Тогда, на радио-классик - есчо один короткий рассказ

АБСОЛЮТНОЕ ОРУЖИЕ (Роберт Шекли)

Эдселю хотелось кого-нибудь убить. Вот уже три недели работал он с Парком и Факсоном в этой мертвой пустыне. Они раскапывали каждый курган, попадавшийся им на пути, ничего не находили и шли дальше. Короткое марсианское лето близилось к концу. С каждым днем становилось все холоднее, с каждым днем нервы у Эдселя, и в лучшие времена не очень-то крепкие, понемногу сдавали. Коротышка Факсон был весел — он мечтал о куче денег, которые они получат, когда найдут оружие, а Парк молча тащился за ними, словно железный, и не произносил ни слова, если к нему не обращались.
Эдсель был на пределе. Они раскопали еще один курган и опять не нашли ничего похожего на затерянное оружие марсиан. Водянистое солнце таращилось на них, на невероятно голубом небе были видны крупные звезды. Сквозь утепленный скафандр Эдселя начал просачиваться вечерний холодок, леденя суставы и сковывая мышцы.
Внезапно Эдселя охватило желание убить Парка. Этот молчаливый человек был ему не по душе еще с того времени, когда они организовали партнерство на Земле. Он ненавидел его больше, чем презирал Факсона.
Эдсель остановился.
— Ты знаешь, куда нам идти? — спросил он Парка зловеще низким голосом.
Парк только пожал плечами. На его бледном, худом лице ничего не отразилось.
— Куда мы идем, тебя спрашивают? — повторил Эдсель.
Парк опять молча пожал плечами.
— Пулю ему в голову, — решил Эдсель и потянулся за пистолетом.
— Подожди, Эдсель, — умоляющим тоном сказал Факсон, становясь между ними, — не выходи из себя. Ты только подумай о том, сколько мы загребем денег, если найдем оружие! — От этой мысли глаза маленького человечка загорелись. — Оно где-то здесь, Эдсель. Может быть, в соседнем кургане.
Эдсель заколебался, пристально поглядел на Парка. В этот миг больше всего на свете ему хотелось убивать, убивать, убивать…
Знай он там, на Земле, что все получится именно так! Тогда все казалось легким. У него был свиток, а в свитке… сведения о том, где спрятан склад легендарного оружия марсиан. Парк умел читать по-марсиански, а Факсон дал деньги для экспедиции. Эдсель думал, что им только нужно долететь до Марса и пройти несколько шагов до места, где хранится оружие.
До этого Эдсель еще ни разу не покидал Земли. Он не рассчитывал, что ему придется пробыть на Марсе так долго, замерзать от леденящего ветра, голодать, питаясь безвкусными концентратами, всегда испытывать головокружение от разреженного скудного воздуха, проходящего через обогатитель. Он не думал тогда о натруженных мышцах, ноющих оттого, что все время надо продираться сквозь густые марсианские заросли.
Он думал только о том, какую цену заплатит ему правительство, любое правительство, за это легендарное оружие.
— Извините меня, — сказал Эдсель, внезапно сообразив что-то, — это место действует мне на нервы. Прости, Парк, что я сорвался. Веди дальше.
Парк молча кивнул и пошел вперед. Факсон вздохнул с облегчением и двинулся за Парком.
«В конце концов, — рассуждал про себя Эдсель, — убить их я могу в любое время».
Они нашли курган к вечеру, как раз тогда, когда терпение Эдселя подходило к концу. Это было странное, массивное сооружение, выглядевшее точно так, как написано в свитке. На металлических стенках осел толстый слой пыли. Они нашли дверь.
— Дайте-ка я ее высажу, — сказал Эдсель и начал вытаскивать пистолет. Парк оттеснил его и, повернув ручку, открыл дверь. Они вошли в огромную комнату, где грудами лежало сверкающее легендарное марсианское оружие, остатки марсианской цивилизации.
Люди стояли и молча смотрели по сторонам. Перед ними лежало сокровище, от поисков которого все уже давно отказались. С того времени, когда человек высадился на Марсе, развалины великих городов были тщательно изучены. По всей равнине лежали сломанные машины, боевые колесницы, инструменты, приборы — все говорило о цивилизации, на тысячи лет опередившей земную. Кропотливо расшифрованные письмена рассказали о жестоких войнах, бушевавших на этой планете. Однако в них не говорилось, что произошло с марсианами. Уже несколько тысячелетий на Марсе не было ни одного разумного существа, не осталось даже животных.
Казалось, свое оружие марсиане забрали с собой. Эдсель знал, что это оружие ценилось на вес чистого радия. Равного не было во всем мире.
Они сделали несколько шагов в глубь комнаты. Эдсель поднял первое, что ему попалось под руку. Похоже на пистолет 45-го калибра, только крупнее. Он подошел к раскрытой двери и направил оружие на росший неподалеку куст.
— Не стреляй! — испуганно крикнул Факсон, когда Эдсель прицелился. — Оно может взорваться или еще что-нибудь. Пусть им занимаются специалисты, когда мы все это продадим.
Эдсель нажал на спусковой рычаг. Куст, росший в семидесяти пяти футах от входа, исчез в ярко-красной вспышке.
— Неплохо, — заметил Эдсель, ласково погладил пистолет и, положив его на место, взял следующий.
— Ну хватит, Эдсель, — умоляюще сказал Факсон, — нет смысла испытывать здесь. Можно вызвать атомную реакцию или еще что-нибудь.
— Заткнись, — бросил Эдсель, рассматривая спусковой механизм нового пистолета.
— Не стреляй больше, — просил Факсон. Он умоляюще поглядел на Парка, ища его поддержки, но тот молча смотрел на Эдселя.
— Ведь что-то из того, что здесь лежит, возможно, уничтожило всю марсианскую расу. Ты снова хочешь заварить кашу, — продолжал Факсон.
Эдсель опять выстрелил и с удовольствием смотрел, как вдали плавился кусок пустыни.
— Хороша штучка! — Он поднял еще что-то, по форме напоминающее длинный жезл. Холода он больше не чувствовал. Эдсель забавлялся этими блестящими штучками и был в прекрасном настроении.
— Пора собираться, — сказал Факсон, направляясь к двери.
— Собираться? Куда? — медленно спросил его Эдсель.
Он поднял сверкающий инструмент с изогнутой рукояткой, удобно умещающейся в ладони.
— Назад, в космопорт, — ответил Факсон, — домой, продавать всю эту амуницию, как мы и собирались. Уверен, что мы можем запросить любую цену. За такое оружие любое правительство отвалит миллионы.
— А я передумал, — задумчиво протянул Эдсель. Краем глаза он наблюдал за Парком.
Тот ходил между грудами оружия, но ни к чему не прикасался.
— Послушай-ка, парень, — злобно сказал Факсон, глядя Эдселю в глаза, — в конце концов я финансировал экспедицию. Мы же собирались продать это барахло. Я ведь тоже имею право… То есть нет, я не то хотел сказать… — Еще не испробованный пистолет был нацелен ему прямо в живот. — Ты что задумал? — пробормотал он, стараясь не смотреть на странный блестящий предмет.
— Ни черта я не собираюсь продавать, — заявил Эдсель. Он стоял, прислонившись к стенке так, чтобы видеть обоих. — Я ведь и сам могу использовать эти штуки.
Он широко ухмыльнулся, не переставая наблюдать за обоими партнерами.
— Дома я раздам оружие своим ребятам. С ним мы запросто скинем какое-нибудь правительство в Южной Америке и продержимся, сколько захотим.
— Ну хорошо, — упавшим голосом сказал Факсон, не спуская глаз с направленного на него пистолета. — Только я не желаю участвовать в этом деле. На меня не рассчитывай.
— Пожалуйста, — ответил Эдсель.
— Ты только ничего не думай, я не собираюсь об этом болтать, — быстро проговорил Факсон. — Я не буду. Просто не хочется стрелять и убивать. Так что я лучше пойду.
— Конечно, — сказал Эдсель.
Парк стоял в стороне, внимательно рассматривая свои ногти.
— Если ты устроишь себе королевство, я к тебе приеду в гости, — сказал Факсон, делая слабую попытку улыбнуться. — Может быть, сделаешь меня герцогом или еще кем-нибудь.
— Может быть.
— Ну и отлично. Желаю тебе удачи. — Факсон помахал ему рукой и пошел к двери.
Эдсель дал ему пройти шагов двадцать, затем поднял оружие и нажал на кнопку. Звука не последовало, вспышки тоже, но у Факсона правая рука была отсечена начисто. Эдсель быстро нажал кнопку еще раз. Маленького человечка рассекло надвое. Справа и слева от него на почве остались глубокие борозды.
Эдсель вдруг сообразил, что все это время он стоял спиной к Парку, и круто повернулся. Парк мог бы схватить ближайший пистолет и разнести его на куски. Но Парк спокойно стоял на месте, скрестив руки на груди.
— Этот луч пройдет сквозь что угодно, — спокойно заметил он. — Полезная игрушка.
Полчаса Эдсель с удовольствием таскал к двери то одно, то другое оружие. Парк к нему даже не притрагивался, с интересом наблюдая за Эдселем. Древнее оружие марсиан было как новенькое; на нем не сказались тысячи лет бездействия. В комнате было много оружия разного типа, разной конструкции и мощности. Изумительно компактные тепловые и радиационные автоматы, оружие, мгновенно замораживающее, и оружие сжигающее, оружие, умеющее рушить, резать, коагулировать, парализовать и другими способами убивать все живое.
— Давай-ка попробуем это, — сказал Парк.
Эдсель, собиравшийся испытать интересное трехствольное оружие, остановился.
— Я занят, не видишь, что ли?
— Перестань возиться с этими игрушками. Давай займемся серьезным делом.
Парк остановился перед низкой черной платформой на колесах. Вдвоем они выкатили ее наружу. Парк стоял рядом и наблюдал, как Эдсель поворачивал рычажки на пульте управления. Из глубины машины раздалось негромкое гудение, затем ее окутал голубоватый туман. Облако тумана росло по мере того, как Эдсель поворачивал рычажок, и накрыло обоих людей, образовав нечто вроде правильного полушария.
— Попробуй-ка пробить ее из бластера, — сказал Парк. Эдсель выстрелил в окружающую их голубую стену. Заряд был полностью поглощен стеной. Эдсель испробовал на ней еще три разных пистолета, но они тоже не могли пробить голубоватую прозрачную стену.
— Сдается мне, — тихо произнес Парк, — что такая стена выдержит и взрыв атомной бомбы. Это, видимо, мощное силовое поле.
Эдсель выключил машину, и они вернулись в комнату с оружием. Солнце приближалось к горизонту, и в комнате становилось все темнее. — А знаешь что? — сказал вдруг Эдсель. — Ты неплохой парень, Парк. Парень что надо.
— Спасибо, — ответил Парк, рассматривая кучу оружия.
— Ты не сердишься, что я разделался с Факсоном, а? Он ведь собирался донести на нас правительству.
— Наоборот, я одобряю.
— Уверен, что ты парень что надо. Ты мог бы меня убить, когда я стрелял в Факсона. — Эдсель умолчал о том, что на месте Парка он так бы и поступил.
Парк пожал плечами.
— А как тебе идея насчет королевства со мной на пару? — спросил Эдсель, расплывшись в улыбке. — Я думаю, мы это дело провернем. Найдем себе приличную страну, будет уйма девочек, развлечений. Ты как насчет этого?
— Я за, — ответил Парк, — считай меня в своей команде.
Эдсель похлопал его по плечу, и они пошли дальше вдоль рядов с оружием.
— С этим все довольно ясно, — продолжал Парк, — варианты того, что мы уже видели.
В углу комнаты они заметили дверь. На ней виднелась надпись на марсианскоя языке.
— Что тут написано? — спросил Эдсель.
— Что-то насчет абсолютного оружия, — ответил Парк, разглядывая тщательно выписанные буквы чужого языка, — предупреждают, чтобы не входили.
Парк открыл дверь. Они хотели войти, но от неожиданности отпрянули назад.
За дверью был зал, раза в три больше, чем комната с оружием, и вдоль всех стен, заполняя его, стояли солдаты. Роскошно одетые, вооруженные до зубов, солдаты стояли неподвижно, словно статуи. Они не проявляли никаких признаков жизни.
У входа стоял стол, а на нем три предмета: шар размером с кулак, с нанесенными на нем делениями, рядом — блестящий шлем, а за ним — небольшая черная шкатулка с марсианскими буквами на крышке.
— Это что — усыпальница? — прошептал Эдсель, с благоговением глядя на резко очерченные неземные лица марсианских воинов.
Парк, стоявший позади него, не ответил. Эдсель подошел к столу и взял в руки шар. Осторожно повернул стрелку на одно деление.
— Как ты думаешь, что они должны делать? — спросил он Парка. — Ты думаешь…
Они оба вздрогнули и попятились. По рядам солдат прокатилось движение. Они качнулись и застыли в позе «смирно». Древние воины ожили.
Один из них, одетый в пурпурную с серебром форму, вышел вперед и поклонился Эдселю.
— Господин, наши войска готовы.
Эдсель от изумления не мог найти слов.
— Как вам удалось остаться живыми столько лет? — спросил Парк. — Вы марсиане?
— Мы слуги марсиан, — ответил воин.
Парк обратил внимание на то, что, когда солдат говорил, губы его не шевелились. Марсиансикие солдаты были телепатами.
— Мы Синтеты, господин.
— Кому вы подчиняетесь?
— Активатору, господин. — Синтет говорил, обращаясь непосредственно к Эдселю, глядя на прозрачный шар в его руках. — Мы не нуждаемся в пище или сне, господин. Наше единственное желание — служить вам и сражаться.
Солдаты кивнули в знак одобрения.
— Веди нас в бой, господин…
— Можете не беспокоиться, — сказал Эдсель, придя, наконец, в себя. — Я вам, ребята, покажу, что такое настоящий бой, будьте уверены.
Солдаты торжественно трижды прокричали приветствие. Эдсель ухмыльнулся, оглянувшись на Парка.
— А что обозначают остальные деления на циферблате? — спросил Эдсель.
Но солдат молчал. Видимо, вопрос не был предусмотрен введенной в него программой.
— Может быть, они активируют других Синтетов, — сказал Парк. — Наверное, внизу есть еще залы с солдатами.
— И вы еще спрашиваете, поведу ли я вас в бой? Еще как поведу!
Солдаты еще раз торжественно прокричали приветствие.
— Усыпи их и давай продумаем план действий, — сказал Парк.
Эдсель, все еще ошеломленный, повернул стрелку назад. Солдаты замерли, словно превратившись в статуи.
— Пойдем назад.
— Ты, пожалуй, прав.
— И захвати с собой все это, — сказал Парк, показывая на стол.
Эдсель взял блестящий шлем и черный ящик и вышел наружу вслед за Парком. Солнце почти скрылось за горизонтом, и над красной пустыней протянулись черные длинные тени. Было очень холодно, но они этого не чувствовали.
— Ты слышал. Парк, что они говорили? Слышал? Они сказали, что я их вождь! С такими солдатами…
Эдсель засмеялся. С такими солдатами, с таким оружием его ничто не сможет остановить. Да, уж он выберет себе королевство. Самые красивые девочки в мире, ну и повеселится же он…
— Я генерал! — крикнул Эдсель и надел шлем на голову.
— Как, идет мне. Парк? Похож я…
Он замолчал. Ему послышалось, будто кто-то что-то шепчет, бормочет. Что это?
— … проклятый дурак. Тоже придумал королевство! Такая власть — это для гениального человека, человека, который способен переделать историю. Для меня!
— Кто это говорит? Ты, Парк? А? — Эдсель внезапно понял, что с помощью шлема он мог слышать чужие мысли, но у него уже не осталось времени осознать, какое это было бы оружие для правителя мира.
Парк аккуратно прострелил ему голову. Все это время пистолет был у него в руке.
«Что за идиот! — подумал про себя Парк, надевая шлем. — Королевство! Тут вся власть в мире, а он мечтает о каком-то вшивом королевстве». Он обернулся и посмотрел на пещеру.
«С такими солдатами, силовым полем и всем оружием я завоюю весь мир». Он думал об этом спокойно, зная, что так оно и будет.
Он собрался было назад, чтобы активировать Синтетов, но остановился и поднял маленькую черную шкатулку, выпавшую из рук Эдселя.
На ее крышке стремительным марсианским письмом было выгравировано: «Абсолютное оружие».
«Что бы это могло означать?» — подумал Парк. Он позволил Эдселю прожить ровно столько, чтобы испытать оружие. Нет смысла рисковать лишний раз. Жаль, что он не успел испытать и этого.
Впрочем, и не нужно. У него и так хватает всякого оружия. Но вот это, последнее, может облегчить задачу, сделать ее гораздо более безопасной. Что бы там ни было, это ему, несомненно, поможет.
— Ну, — сказал он самому себе, — давай-ка посмотрим, что считают абсолютным оружием сами марсиане, — и открыл шкатулку.
Из нее пошел легкий пар. Парк отбросил шкатулку подальше, опасаясь, что там ядовитый газ.
Пар прошел струей вверх и в стороны, затем начал сгущаться. Облако ширилось, росло и принимало какую-то определенную форму.
Через несколько секунд оно приняло законченный вид и застыло, возвышаясь над шкатулкой. Облако поблескивало металлическим отсветом в угасающем свете дня, и Парк увидел, что это огромный рот под двумя немигающими глазами.
— Хо-хо! — сказал рот. — Протоплазма! — Он потянулся к телу Эдселя.
Парк поднял дезинтегратор и тщательно прицелился.
— Спокойная протоплазма, — сказало чудовище, пожирая тело Эдселя, — мне нравится спокойная протоплазма, — и чудовище заглотало тело Эдселя целиком.
Парк выстрелил. Взрыв вырыл десятифутовую воронку в почве. Из нее выплыл гигантский рот.
— Долго же я ждал! — сказал рот.
Нервы у Парка сжались в тугой комок. Он с трудом подавил в себе надвигающийся панический ужас. Сдерживая себя, он не спеша включил силовое поле, и голубой шар окутал его.
Парк схватил пистолет, из которого Эдсель убил Факсона, и почувствовал, как удобно легла в его руку прикладистая рукоятка. Чудовище приближалось. Парк нажал на кнопку, и из дула вырвался прямой луч…
Оно продолжало приближаться.
— Сгинь, исчезни! — завизжал Парк. Нервы у него начали рваться.
Оно приближалось с широкой ухмылкой.
— Мне нравится спокойная протоплазма, — сказало Оно, и гигантский рот сомкнулся над Парком, — но мне нравится и активная протоплазма.
Оно глотнуло и затем выплыло сквозь другую стенку поля, оглядываясь по сторонам в поисках миллионов единиц протоплазмы, как бывало давным-давно.

Свароги, они - как лук...

Нет! Просто у нас есть слои!
Луковица - многослойна, и Свароги - тоже, многослойны! Понял? Мы - многослойные. Мы - как лук...

спокойная протоплазма  

...а пока цитаты из Шрека кончились, еще один короткий рассказ от маэстро К. Саймака...                    

(сказка - ложь, да в ней намек, злобным инопланетным захватчикам - урок...)

ВЕТЕР ЧУЖОГО МИРА

    Никто и ничто не может остановить группу межпланетной разведки, этот четкий, отлаженный механизм, созданный и снаряженный для одной лишь цели - занять на чужой планете плацдарм, уничтожив вокруг корабля все живое, и основать базу, где было бы достаточно места для выполнения задачи. А если придется, удерживать и защищать плацдарм от кого бы то ни было до самого отлета. Как только на планете появляется база, приступают к работе ученые. Исследуется все до мельчайших подробностей. Они делают записи на пленку и в полевые блокноты, снимают и замеряют, картографируют и систематизируют до тех пор, пока не получается стройная система фактов и выводов для галактических архивов. Если встречается жизнь, что в галактике не редкость, ее исследуют так же тщательно, особенно реакцию на людей. Иногда реакция бывает яростной и враждебной, иногда почти незаметной, но не менее опасной. Однако легионеры и роботы всегда готовы к любой сложной ситуации, и нет для них неразрешимых задач. Никто и ничто не может остановить группу межпланетной разведки. Том Деккер сидел в пустой рубке и вертел в руках высокий стакан с кубиками льда, наблюдая, как из трюмов корабля выгружается первая партия роботов. Они вытянули за собой конвейерную ленту, вбили в землю опоры и приладили к ним транспортер. Дверь за его спиной открылась с легким щелчком, и Деккер обернулся.
    - Разрешите войти, сэр? - спросил Дуг Джексон.
    - Да, конечно.
    Джексон подошел к большому изогнутому иллюминатору.
    - Что же нас тут ожидает? - произнес он.
    - Еще одно обычное задание, - пожал плечами Деккер. -  Шесть  недель. Или шесть месяцев. Все зависит от того, что мы обнаружим.
    - Похоже, здесь будет посложнее, - сказал Джексон, усаживаясь рядом с ним. - На планетах с джунглями всегда трудно.
    - Это работа. Просто еще одна работа.  Еще  один  отчет.  Потом  сюда пришлют либо эксплуатационную группу, либо переселенцев.
    - Или, - возразил Джексон, - поставят отчет на пыльную полку архива и забудут.
    - Это уже их дело. Наше дело -  его  подготовить.  Что  с  ним  будет дальше, нас не касается.
    За иллюминатором первые шесть роботов сняли крышку с контейнера и распаковали седьмого. Затем, разложив рядом инструменты, собрали его, не тратя ни одного лишнего движения, вставили в металлический череп мозговой блок, включили и захлопнули дверцу на груди. Седьмой встал неуверенно, постоял несколько секунд и, сориентировавшись, бросился к транспортеру помогать выгружать контейнер с восьмым. Деккер задумчиво отхлебнул из своего стакана. Джексон зажег сигарету.
    - Когда-нибудь, - сказал он, затягиваясь, -  мы  наверняка  встретим что-то такое, с чем мы сможем справиться.
    Деккер фыркнул.
    - Может быть, даже здесь, - настаивал Джексон, разглядывая  кошмарные джунгли за иллюминатором.
    - Ты романтик, - резко ответил Деккер. - Кроме того,  ты  молод:  все еще мечтаешь о неожиданностях. Десяток раз слетаешь, и это у тебя пройдет.
    - Но все-таки то, о чем я говорю, может случиться.
    Деккер сонно кивнул.
    - Может. Никогда не случалось, но, наверное, может.  Впрочем,  стоять до последнего не наша задача. Если нас ждет тут что-нибудь такое, что  нам не по зубам, мы долго на этой  планете  не  задержимся.  Риск  -  не  наша специальность.
    Корабль покоился на вершине холма посреди маленькой поляны, буйно заросшей травой и кое-где экзотическими цветами. Рядом лениво текла река, неся сонные темно-коричневые воды сквозь опутанный лианами огромный лес. Вдаль, насколько хватало глаз, тянулись джунгли, мрачная сырая чаща, которая даже через стекло иллюминатора, казалось, дышала опасностью. Животных не было видно, но никто не мог знать, какие твари прячутся в темных норах или в кронах деревьев. Восьмой робот включился в работу. Теперь уже  две  группы  по  четыре робота вытаскивали контейнеры и собирали новые механизмы. Скоро  их  стало двенадцать - три рабочие группы.
    - Вот так! - возобновил разговор Деккер,  кивнув  на  иллюминатор.  - Никакого риска. Сначала роботы. Они распаковывают и собирают  друг  друга. Затем все вместе устанавливают и подключают технику. Мы даже не выйдем  из корабля, пока вокруг не будет надежной защиты.
    Джексон вздохнул.
    - Наверное, вы правы. С нами действительно ничего не может случиться. Мы не упускаем ни одной мелочи.
    - А как же иначе? - Деккер поднялся с кресла  и  потянулся.  -  Пойду займусь делами. Последние проверки и все такое...
    - Я вам нужен, сэр? - спросил Джексон. - Я бы хотел посмотреть. Все это для меня ново...
    - Нет, не нужен. А это... это пройдет. Еще лет двадцать, и пройдет.
    На столе у себя в кабинете Деккер обнаружил стопку предварительных отчетов и неторопливо просмотрел их, запоминая все особенности мира, окружавшего корабль. Затем некоторое время работал, листая отчеты и складывая прочитанные справа от себя лицевой стороной вниз. Давление атмосферы чуть выше, чем на Земле. Высокое содержание кислорода. Сила тяжести немного больше земной. Климат жаркий. На планетах-джунглях всегда жарко. Снаружи слабый ветерок. Хорошо бы он продержался... Продолжительность дня тридцать шесть часов. Радиация: местных источников нет, но случаются вспышки солнечной активности. Обязательно установить наблюдение... Бактерии, вирусы: как всегда на таких планетах, много. Но очевидно, никакой опасности. Команда напичкана прививками и гормонами по самые уши. Хотя до конца, конечно, уверенным быть нельзя. Минимальный риск есть, ничего не поделаешь. И если вдруг найдется какой-нибудь настырный микроб, способы защиты придется искать прямо здесь... Растительность и почва наверняка просто кишат микроскопической живностью. Скорее всего, вредной. Но это уже будничная работа. Полная проверка. Почву необходимо проверять, даже если на планете нет жизни. Хотя бы для того, чтобы удостовериться, что ее действительно нет... В дверь постучали,  и  вошел  капитан  Карр,  командир  подразделения Легиона. Деккер ответил на приветствие, не вставая из-за стола.
    - Разрешите доложить, сэр! - четко произнес Карр. -  Легион  готов  к высадке!
    - Отлично, капитан. Отлично, - ответил Деккер. "Какого черта ему надо? Легион всегда готов и всегда  будет  готов  - это естественно. Зачем такие формальности?" Наверное, виной тому характер  Карра. Легион с его жесткой дисциплиной, давними традициями и гордостью за них всегда привлекал  таких людей, давая им возможность отшлифовать врожденную педантичность. Оловянные солдатики высшего качества. Тренированные, дисциплинированные, вакцинированные против любой известной  и  неизвестной болезни, натасканные в чужой психологии  земляне  с  огромным  потенциалом выживания, выручающим их в самых опасных ситуациях...
    - Некоторое время мы еще не будем готовы, капитан, - сказал Деккер. - Роботы только начали сборку.
    - Жду ваших приказаний, сэр!
    - Благодарю вас, капитан. - Деккер дал  понять,  что  хочет  остаться один. Но когда Карр подошел к двери, он снова подозвал его.
    - Да, сэр!
    - Я подумал... - медленно произнес  Деккер.  -  Просто  подумал...  В состоянии ли вы представить себе ситуацию, с которой  Легион  не  смог  бы справиться?
    - Боюсь, я не понимаю вашего вопроса, сэр.
    Глядеть на Карра в этот момент  было  сплошное  удовольствие.  Деккер вздохнул.
    - Я и не предполагал, что вы поймете.
    К вечеру все роботы и кое-какие механизмы были уже собраны. Появились и первые автоматические сторожевые посты. Огнеметы выжгли  вокруг  корабля кольцо около пятисот футов диаметром, а затем в ход пошел генератор жесткого излучения, заливший землю внутри кольца безмолвной смертью. Ужасное зрелище: почва буквально вскипела живностью в последних бесплодных попытках избежать гибели. Роботы собрали огромные батареи ламп, и на вершине холма стало светлее, чем днем. Подготовка к высадке  продолжалась, но ни один человек еще не ступил на землю новой планеты. В тот вечер робот-официант установил столы в галерее, с тем чтобы люди во время еды могли наблюдать за ходом работ снаружи. Вся группа - разумеется, кроме легионеров, которые оставались в своих каютах, - уже собралась к ужину, когда в отсек вошел Деккер.
    - Добрый вечер, джентльмены!
    Он сел во главе стола, после чего  расселись  по  старшинству  и  все остальные. Деккер сложил перед собой руки и склонил голову, собираясь произнести привычные, заученные слова. Он задумался, и, когда  заговорил,  слова  ему самому показались неожиданными.
    - Отец наш, мы, слуги твои в неизведанной земле, находимся во  власти греховной гордыни. Научи нас милосердию и приведи нас к знанию. Ведь люди, несмотря на дальние их путешествия и великие их дела, все еще  дети  твои. Благослови хлеб наш, господи. И не оставь без сострадания. Аминь.
    Деккер поднял голову и взглянул вдоль стола. Кого-то, он заметил, его слова удивили, кого-то позабавили. Возможно, они думают, что старик  не выдерживает, кончается. Может быть, и так. Хотя до полудня  он  чувствовал себя в полном порядке... Все этот молодой Джексон...
    - Прекрасные слова, сэр, - сказал наконец Макдональд, главный инженер группы. - Среди нас  есть  кое-кто,  кому  не  мешало  бы  прислушаться  и запомнить их. Благодарю вас, сэр.
    Вдоль стола начали передавать блюда и тарелки, и  постепенно  галерея оживилась домашним звоном хрусталя и серебра.
    - Похоже, здесь будет интересно, - начал разговор Уолдрон, антрополог по специальности. - Мы с Диксоном стояли на наблюдательной палубе как  раз перед заходом солнца, и нам показалось, что  мы  видели  у  реки  какое-то движение. Что-то живое...
    - Было бы странно, если б мы здесь никого не нашли, - ответил Деккер, накладывая себе обжаренный картофель. - Когда сегодня облучали площадку, в земле оказалось полно всяких тварей.
    - Существа, которых мы с Уолдроном видели, напоминали людей.
    Деккер посмотрел на биолога с интересом.
    - Вы уверены?
    Диксон покачал головой.
    - Видно было  неважно,  но  двоих  или  троих  мне  все-таки  удалось разглядеть. Этакие спичечные человечки.
    - Как дети рисуют, - кивнул Уолдрон. - Одна палка - туловище,  две  - ножки, еще две - ручки, кружок - голова. Угловатые такие, тощие...
    - Но двигаются красиво, - добавил Диксон. - Мягко, плавно, как кошки.
    - Ладно, скоро узнаем, кто это такие. Через день-два мы их найдем, - ответил Деккер. Забавно. Почти на каждой планете кто-нибудь сразу "находит" гуманоидов, и почти всякий раз они оказываются игрой воображения. Люди часто выдают желаемое за действительное. Что ж, вполне понятное желание  - вдали от своих, на чужой планете найти жизнь, которая хотя  бы  на  первый взгляд  напоминала  что-то  знакомое.  Но,  как   правило,   представители гуманоидной  расы,  если  таковая   встречалась,   оказывались   настолько отталкивающими и чужими, что по сравнению  с  ними  даже  земной  осьминог кажется родным и близким.
    - Я все думаю о том горном массиве к западу,  -  вступил  в  разговор Фрейни, начальник геологической группы, - который мы видели при подлете. Похоже, горы образовались сравнительно недавно, а это всегда  удобней  для работы: легче добраться до того, что скрыто внутри.
    - Первая разведка будет в том направлении, - неожиданно решил Деккер. Яркие огни снаружи вселяли в ночь новую  жизнь. Собирались огромные механизмы. Четко двигались роботы. Машины поменьше суетились, как напуганные жуки. С южной стороны все полыхало, а небо озарялось всплесками пламени, вырывающегося из огнеметов.
    - Доделывают посадочное поле,  -  произнес  Деккер.  -  Там  осталась полоса джунглей, но она ровная, как пол. Еще немного, и  поле  тоже  будет готово.
    Робот принес кофе, бренди и сигары. Расположившись поудобней,  Деккер и все остальные продолжали наблюдать за работой снаружи.
    - Ненавижу это ожидание, - нарушил молчание Фрейни.
    - Часть работы. Ничего не поделаешь, - ответил Деккер и подлил в кофе еще бренди. К утру все машины были собраны. Одни уже выполняли какие-то задания, другие стояли наготове. Огнеметы закончили свою работу, и по их маршрутам ползали излучатели. На подготовленном поле стояли несколько реактивных самолетов. Примерно половина от общего числа роботов, закончив порученные дела, построилась в аккуратную прямоугольную колонну. Наконец опустился наклонный трап, и по нему сошли на землю легионеры. В колонну по два, с блеском и грохотом, с безукоризненной точностью, способной посрамить даже роботов. Конечно, без знамен и барабанов, поскольку пользы от них никакой, а Легион, несмотря на пристрастие к блеску и показухе, организация крайне эффективная. Колонна развернулась, вытянулась в линию и разбилась по взводам, которые тут же направились к границам базы. Машины, роботы и легионеры заняли посты. Земля подготовила плацдарм еще на одной планете. Роботы быстро и деловито собрали открытый павильон из полосатого брезента, разместили в тени столы, кресла, втащили туда холодильник с пивом и льдом. Теперь и обычные люди могли покинуть безопасные стены корабля. "Организованность, - с гордостью произнес про себя  Деккер,  окидывая базу взглядом. - Организованность и эффективность! Ни одной лазейки для случайностей! Любую лазейку заткнуть еще до того, как она станет лазейкой! Подавить любое сопротивление, пока оно не выросло! Абсолютный контроль на плацдарме!" Конечно, позже может что-то случиться. Всего не предусмотришь. Будут выездные экспедиции, и даже под защитой роботов и легионеров остается какой-то риск. Будет воздушная разведка, картографирование, и все это тоже несет в себе элемент риска. Однако опасность сведена к минимуму. И всегда будет база. Абсолютно надежная и неприступная база, куда при случае можно отступить и откуда, если понадобится, можно контратаковать или прислать подкрепление. Все продумано! Неожиданностей быть не должно! И что на него такое вчера нашло?.. Наверное, это из-за молодого Джексона. Способный биохимик, конечно, но не для межпланетной  разведки. Видимо, что-то  где-то не сработало: отборочная комиссия должна была выявить его эмоциональную неустойчивость. Не то чтобы он мог помешать делу, но на нервы действует... Деккер выложил на стол в павильоне целую кучу документов, затем нашел среди них карту, развернул ее и разгладил большим пальцем сгибы. На  карте была нанесена лишь часть реки и горного хребта. Базу обозначал перечеркнутый крестом квадрат, а все остальное пространство оставалось пустым. Но это не надолго. Через несколько дней у них будут полные карты. С поля рванулся в небо самолет, плавно развернулся и ушел на запад. Деккер выбрался из павильона и  посмотрел  ему вслед. Должно быть, это Джарвис и Донелли, назначенные в первый полет в юго-западный сектор между базой и горным хребтом. Еще один самолет поднялся в воздух, выбрасывая за собой огненный хвост, набрал скорость и скрылся вдали. Фриман и Джонс. Деккер вернулся к столу, опустился в кресло и, взяв карандаш, принялся рассеянно постукивать по почти пустой карте. За спиной взмыл в небо еще один самолет. Он снова окинул базу взглядом, и теперь она уже не казалась ему выжженным полем. Что-то теперь чувствовалось здесь земное. Эффективность, здравый смысл, спокойно работающие люди. Кто-то с кем-то спорил, кто-то готовил приборы, обсуждая с роботами возникшие по ходу дела вопросы. Другие просто осматривались, привыкали. Деккер удовлетворенно улыбнулся. Способная у него команда. Большинству из них придется подождать возвращения первой разведки, но даже сейчас они не выглядели праздно. Позже будут взяты пробы почвы. Роботы поймают и доставят  животных, которых потом сфотографируют и подвергнут изучению по полной программе. Деревья, травы, цветы - все будет описано и классифицировано. Вода в реке, ее обитатели... И все это только здесь, в районе базы, пока не поступят новые данные разведки, указывающие, на что еще следует обратить внимание. Когда придут эти данные, начнется настоящая, большая работа. Геологи и минералоги займутся полезными ископаемыми. Появятся метеорологические станции. Ботаники и биологи возьмутся за сбор сравнительных образцов. Каждый будет выполнять работу, к которой его готовили. Отовсюду пойдут доклады, и со временем из них сложится стройная, точная картина жизни планеты. Работа. Много работы днем и ночью. И все это время база будет их маленьким кусочком Земли, неприступным для любых сил чужого мира. Деккер сидел, развалясь в кресле. Легкий ветер шевелил полог павильона, шелестел бумагами на столе и ерошил волосы. "Хорошо, - подумалось Деккеру, - но, наверное, это ненадолго". Когда-нибудь он найдет себе уютную планету, райский уголок с неизменно прекрасной погодой, где все, что нужно, растет на деревьях, а местные жители умны и общительны. Он просто откажется улететь, когда корабль приготовится к старту, и проживет свои последние дни вдали от проблем этой проклятой галактики, истощенной голодом, свихнувшейся от дикости и такой одинокой, что трудно передать словами... Деккер  очнулся  от  своих  странных  мыслей  и  увидел  перед  собой Джексона.
    - В чем дело, Джексон? - с неожиданной резкостью спросил он. – Почему ты не...
    - Местного привели, сэр! - выдохнул Джексон. - Из тех, кого  видели Диксон и Уолдрон.
    Абориген оказался человекоподобным, но на людей Земли он походил мало. Как сказал Диксон, спичечный человечек. Живой рисунок четырехлетнего ребенка. Весь черный, совершенно без одежды, но в глазах, смотревших на Деккера, светился огонек разума. Глядя в эти глаза, Деккер чувствовал себя неуютно и скованно, но вокруг в ожидании молча стояли его люди, и он медленно потянулся к одному из шлемов ментографа. Когда пальцы Деккера коснулись гладкой поверхности, на него снова накатило смутное, но сильное нежелание надевать шлем. Контакт или попытка контакта с чужим разумом всегда вызывала у него это тревожное чувство. Что-то каждый раз боязливо сжималось у него внутри, видимо, потому, что такой непосредственный, близкий контакт был чужд человеческой природе. Деккер медленно взял шлем в руки, надел на голову и жестом предложил "гостю" второй. Пауза затягивалась, глаза аборигена внимательно следили за его действиями. "Он нас не боится, - подумал Деккер. - Настоящая первобытная храбрость. Вот так стоять посреди незнакомого, которое расцвело почти за одну ночь на его земле... Стоять, не дрогнув, в  кругу существ, которые, должно быть, кажутся ему пришельцами из кошмара..." Наконец абориген сделал шаг к столу, взял шлем и неуверенно пристроил прибор на голову, ни на секунду не отрывая взгляда от человека. Деккер попытался расслабиться, одновременно внушая себе мысли о  мире и спокойствии.  Надо  быть  очень  внимательным,  чтобы  не  испугать  это существо, и сразу продемонстрировать дружелюбие. Малейший оттенок резкости может испортить все дело. Уловив  первое   дуновение   мысли   спичечного   человечка,   Деккер почувствовал ноющую боль в груди. Что-то снова сжалось у него  внутри,  но ему вряд ли бы удалось передать свои ощущения словами - слишком  все  было чужое, предельно чужое.
    - Мы друзья,  -  заставил  он  себя  думать,  борясь  с  подступающей чернотой отвращения. - Мы друзья. Мы друзья. Мы...
    - Вам не следовало сюда прилетать, - послышалась ответная мысль.
    - Мы не причиним вам зла, - думал Деккер. - Мы друзья. Мы не причиним вам зла. Мы...
    - Вы никогда не улетите отсюда.
    - Мы предлагаем дружбу, - продолжал Деккер. -  У  нас  есть  для  вас подарки. Мы вам поможем...
    - Вам  не  следовало  прилетать  сюда,  -  настойчиво  звучала  мысль аборигена. - Но раз вы уже здесь, теперь вам не улететь.
    - Ладно, хорошо, - Деккер решил не спорить с ним. -  Мы  останемся  и будем друзьями. Будем учить вас. Дадим вам вещи, которые привезли с собой, и останемся здесь с вами.
    - Вы никогда не улетите отсюда, - звучало в  ответ,  и  было  в  этой мысли что-то холодное, окончательное. Деккеру стало не по  себе.  Абориген действительно верил в то, что говорил. Не пугал  и  не  преувеличивал.  Он даже не сомневался, что им не удастся улететь с  планеты...  -  Вы  умрете здесь!
    - Умрем? - переспросил Деккер. - Как это понимать?
    В ответ он почувствовал лишь презрение. Спичечный человек снял  шлем, аккуратно положил, повернулся и вышел. Никто не сдвинулся с  места,  чтобы остановить его. Деккер бросил свой шлем на стол.
    - Джексон, сообщите легионерам из охраны,  чтобы  его  выпустили.  Не пытайтесь помешать ему уйти.
    Он откинулся в кресле и посмотрел на окружавших его людей.
    - Что случилось, сэр? - спросил Уолдрон.
    - Он приговорил нас к смерти, - ответил Деккер, - сказал, что  мы  не улетим с этой планеты, что мы здесь умрем.
    - Сильно сказано.
    - И без тени сомнения,  -  произнес  Деккер,  потом  небрежно  махнул рукой. - Видимо, он просто не понимает, что им не под силу остановить нас, если мы захотим улететь. Он убежден, что мы здесь умрем.
    В самом деле, забавная ситуация. Выходит из  лесу  голый  гуманоид  и угрожает всей земной разведывательной группе. Причем так в себе  уверен... Но на лицах, обращенных к Деккеру, не было ни одной улыбки.
    - Они ничего не могут нам сделать, - сказал Деккер.
    - Тем не менее, - предложил Уолдрон, - следует принять меры.
    - Мы объявим готовность номер один и усилим посты, - кивнул Деккер. - До тех пор, пока не удостоверимся...
    Он запнулся и умолк. В чем, собственно, они должны удостовериться?  В том, что голые аборигены без всяких  признаков  материальной  культуры  не смогут уничтожить группу землян, защищенных стальным периметром, машинами, роботами, солдатами, знающими все, что положено знать для  немедленного  и безжалостного устранения любого противника? Чертовщина какая-то! И все же в этих глазах светился разум. Разум и смелость. Он  выстоял, не дрогнув, в кругу совершенно чужих для него существ. Сказал, что  должен был сказать, и ушел с достоинством, которому землянин мог бы позавидовать. Очевидно, он догадался, что перед ним существа с другой планеты, поскольку сам сказал, что им не следовало прилетать...
    - О чем ты думаешь? - спросил Деккер Уолдрона.
    -  Раз  мы  предупреждены,  надо  вести  себя  со  всеми   возможными предосторожностями. Но пугаться нечего. Мы в состоянии справиться с  любой опасностью.
    - Это блеф, - вступил в разговор Диксон. - Нас хотят испугать,  чтобы мы улетели.
    - Не думаю, - покачал головой Деккер. - Он был так же уверен в  себе, как и мы.
    Работа продолжалась. Никто не атаковал. Самолеты вылетали по графику, и   постепенно   экспедиционные    карты    заполнялись    многочисленными подробностями.  Полевые  партии  делали  осторожные  вылазки.   Роботы   и легионеры сопровождали их по флангам, тяжелые  машины  прокладывали  путь, выжигая дорогу в самых недоступных  местах.  Автоматические  метеостанции, разбросанные по  окрестностям,  регулярно  посылали  доклады  о  состоянии погоды для обработки на базе. Несколько  полевых  партий  вылетели  в  дальние  районы  для   более детального изучения местности. По-прежнему не происходило ничего особенного. Шли дни. Недели. Роботы и машины несли  дежурство.  Легионеры  всегда были наготове. Люди торопились сделать работу и улететь обратно. Сначала нашли угольный пласт, затем месторождение  железной  руды.  В горах обнаружились радиоактивные материалы. Ботаники выявили двадцать семь видов съедобных фруктов. База кишела животными, пойманными для изучения  и со временем ставшими чьими-то любимцами. Нашли  деревню  спичечных  людей.  Маленькая  грязная  деревенька   с примитивными хижинами. Жители казались мирными. Экспедицию к местным жителям возглавил Деккер. С оружием наготове, медленно, без громких  разговоров  люди  вошли  в деревню. Местные сидели около своих домов и  молча  наблюдали  за  людьми, пока те не дошли до самого центра поселения. Там роботы установили стол  и поместили на него ментограф. Деккер сел за стол и надел шлем ментографа на голову. Остальные встали в стороне. Деккер ждал. Прошел час. Аборигены сидели не шевелясь. Наконец Деккер снял шлем и устало произнес:
    - Ничего не выйдет. Займитесь фотографированием. Только не  тревожьте местных и ничего не трогайте.
    Он достал платок и вытер вспотевшее лицо. Подошел Уолдрон.
    - И что вы обо всем этом думаете?
    Деккер покачал головой.
    - Меня постоянно преследует одна мысль.  Мне  кажется,  что  они  уже сказали нам все, что хотели сказать. И  больше  разговаривать  не  желают. Странная мысль... Наверное, ерунда.
    - Не знаю, - ответил  Уолдрон.  -  Здесь  вообще  многое  не  так.  Я заметил,  что  у  них  совсем  нет  металла.  Кухонная  утварь   каменная, инструменты - тоже. И все-таки это развитая культура.
    - Они, безусловно, развиты, - сказал Деккер. - Посмотри, как  они  за нами наблюдают. Совершенно без страха. Просто ждут. Спокойны и  уверены  в себе. И тот, который приходил на базу, знал, что нужно делать со шлемом...
    - Уже поздно. Нам  лучше  вернуться  на  базу,  -  помолчав  немного, произнес Уолдрон и взглянул на запястье. - Мои часы остановились.  Сколько на ваших?
    Деккер поднес руку к глазам, и Уолдрон услышал судорожный  удивленный
вдох. Деккер медленно поднял голову и посмотрел на Уолдрона.
    - Мои... тоже, - голос его был едва слышен. Какое-то  мгновение  они  сидели  неподвижно,  напуганные   явлением, которое в других  обстоятельствах  могло  бы  вызвать  лишь  неудобство  и раздражение. Затем Уолдрон вскочил и повернулся лицом к людям.
    - Общий сбор! - закричал он. - Возвращаемся! Немедленно!
    Земляне сбежались тут же. Роботы  выстроились  по  краям,  и  колонна быстрым маршем покинула деревню.  Аборигены  проводили  их  взглядами,  но никто не тронулся с места. Деккер  сидел  в  своем  походном  кресле,  прислушиваясь  к  шелесту брезента на ветру. Лампа, висевшая над головой, раскачивалась,  отчего  по павильону бегали тени, и временами казалось, что это живые существа. Рядом с павильоном неподвижно стоял робот. Деккер протянул руку и потрогал пальцем маленькую кучку  колесиков  и пружинок, лежавших на столе. Все это странно. Странно и зловеще. На столе лежали детали часов. Не только его и  Уолдрона,  но  и  всех остальных участников экспедиции. Ни одни из них не работали. Наступила ночь, но на базе  продолжалась  лихорадочная  деятельность. Постоянно двигались люди, то исчезая  во  мраке,  то  снова  появляясь  на освещенных участках под ярким светом прожекторов.  В  суетливых  действиях людей чувствовалась какая-то обреченность, хотя все они понимали,  что  им решительно нечего бояться.  Во  всяком  случае,  пока  не  появится  нечто конкретное, на что можно указать пальцем и крикнуть: "Вот - опасность!" Известен лишь простой факт. Все часы остановились. Простой факт,  для которого должно быть простое объяснение. Но только на чужой планете ни одно явление нельзя считать  простым  и ожидать  простого  объяснения.  Поскольку  здесь  причины,   следствия   и вероятность событий могут быть совершенно иными, нежели на Земле. Есть всего одно  правило  -  избегать  риска.  Единственное  правило, которому надо повиноваться в  любой  ситуации.  И  повинуясь  ему,  Деккер приказал вернуть все  полевые  партии  и  приготовить  корабль  к  взлету. Роботам - быть готовым к немедленной погрузке  оборудования.  После  этого оставалось только ждать. Ждать, когда вернутся из дальних галерей  полевые партии. Ждать, пока не появится объяснение странному поведению часов. Панике,  конечно,  поддаваться  не  из-за  чего,  но  явление   нужно признать, оценить, объяснить. Нельзя же, в самом деле, вернуться на  Землю и сказать: "Вы понимаете, наши часы остановились, и поэтому..." Рядом послышались шаги, и Деккер резко обернулся.
    - В чем дело, Джексон?
    - Дальние лагеря не отвечают, сэр, - произнес Джексон. - Мы  пытались связаться с ними по радио, но не получили ответа.
    - Они ответят, обязательно ответят через  какое-то  время,  -  сказал Деккер, хотя совсем не чувствовал  в  себе  уверенности,  которую  пытался передать подчиненному. На мгновение он ощутил подкативший  к  горлу  комок страха, но быстро с собой справился.
    - Сядь. Я прикажу принести пива, а затем  мы  вместе  сходим  в радиоцентр и посмотрим, что там происходит, - сказал он и, повернувшись  к стоящему неподалеку роботу, потребовал:
    - Пиво сюда. Два пива.
    Робот не ответил. Деккер повысил голос, но робот не тронулся с места. Пытаясь встать, Деккер оперся  сжатыми  кулаками  о  стол,  но  вдруг почувствовал слабость в ногах и упал обратно в кресло.
    - Джексон, - выдохнул он. - Пойди постучи его по плечу и  скажи,  что мы хотим пива.
    С побледневшим лицом Джексон подошел к  роботу  и  легонько  постучал того по плечу. Потом ударил сильнее,  и  робот,  не  сгибаясь,  рухнул  на землю. Снова послышались торопливые приближающиеся шаги. Деккер, вжавшись  в кресло, ждал. Оказалось, это Макдональд, главный инженер.
    - Корабль, сэр... Наш корабль...
    Деккер, глядя в сторону, кивнул.
    - Я уже знаю, Макдональд. Корабль не взлетит.
    - Крупные механизмы в  порядке,  сэр.  Но  вся  точная  аппаратура... инжекторы... - Он внезапно замолчал и пристально посмотрел на  Деккера.  - Вы знали, сэр? Как? Откуда?
    - Я знал, что когда-нибудь это случится.  Может  быть,  не  так,  как сейчас, но этого  следовало  ожидать.  Рано  или  поздно  мы  должны  были споткнуться. Я говорил гордые и громкие слова,  но  все  время  знал,  что настанет день, когда мы чего-то не предусмотрим, какой-то  мелочи,  и  она нас прикончит... Аборигены... У них совсем  не  было  металла.  Каменные  инструменты, утварь... Металла здесь хватало, огромные залежи руды в горах на западе. И возможно, много веков назад они пытались делать металлические орудия труда или оружие, но спустя считанные недели все это рассыпалось в прах. Цивилизация без металла. Культура без металла.  Немыслимо.  Отбери  у человека металл, и он не сможет оторваться от Земли, он вернется в пещеры. У него ничего не останется, кроме его собственных рук...
    В павильон тихо вошел Уолдрон.
    -  Радио  не  работает.  И  роботы  мрут,  как  мухи.  Они   валяются бесполезными кучами металла уже по всей базе.
    -  Сначала  портятся  точные  приборы,  -  кивнул  Деккер.  -   Часы, радиоаппаратура, роботы. Потом сломаются генераторы, и  мы  останемся  без света и электроэнергии. Потом наши машины, оружие  легионеров.  Потом  все остальное.
    - Нас предупреждали, - сказал Уолдрон.
    - А мы не поняли. Мы думали,  что  нам  угрожают.  Нам  казалось,  мы слишком сильны, чтобы бояться угроз... А нас просто предупреждали...
    Все замолчали.
    - Из-за чего это произошло? - спросил наконец Деккер.
    - Точно никто не знает, - тихо ответил Уолдрон. -  По  крайней  мере, пока. Позже мы, очевидно, узнаем, но нам это уже  не  поможет...  Какой-то микроорганизм  пожирает  железо,  которое  подвергали  термообработке  или сплавляли с другими металлами. Окисленное железо в руде он не берет. Иначе залежи, которые мы обнаружили, исчезли бы давным-давно.
    - Если это так, - откликнулся Деккер, - то мы  привезли  сюда  первый чистый металл за долгие-долгие годы. Как этот микроб выжил?
    - Не знаю. А может, я ошибаюсь, и это  вовсе  не  микроб.  Что-нибудь другое. Воздух, например.
    - Мы проверяли атмосферу... - Деккер тут  же  понял,  как  глупо  это прозвучало. Да, атмосферу  анализировали,  но  как  они  могли  обнаружить что-то такое,  чего  никогда  раньше  не  встречались.  Опыт  человеческий ограничен. Человек бережет себя от опасностей известных или  представимых, но нельзя предсказать непредсказуемое. Деккер  поднялся  и  увидел,  что  Джексон  все   еще   стоит   около неподвижного робота.
    - Вот и ответ на твой вопрос, - сказал он. - Помнишь первый  день  на этой планете? Наш разговор?
    - Я помню, сэр, - кивнул Джексон. Деккер вдруг осознал, как тихо стало на базе. Лишь налетевший ветер тормошил брезентовые стены павильона. И только сейчас Деккер впервые почувствовал запах ветра этого  чужого мира.

http://lib.rus.ec/b/137840/read#t1

Однако напомню - мы тут обсуждаем варианты рассказа об инопланетном вторжении...

Вот именно, коллега. Где котята с псевдо-что-там-у них...? (Сварог пристально и многозначительно смотрит на собеседника)

Я тут вам стараюсь - целых 3, понимаешь, варианта подачи сюжет дал, а вы?

Сюжет 1
Посланцы инопланетного разума прибывают на Землю, в результате возникшего непонимания, земная цивилизация в страшных мучениях погибает

Сюжет 2
Посланцы инопланетного разума прибывают на Землю, земляне демонстрируют посланцам достижения технической мысли, в результате непонятной ошибки, посланцы и земная цивилизация в страшных мучениях погибают

Сюжет 3
Посланцы инопланетного разума прибывают на Землю, однако в земной атмосфере (животном, растительном мире, психологии землян) обнаруживается нечто такое, из-за чего в страшных мучениях погибают только посланцы...

Уже было

Бетономешалка (Рэй Брэдбери)


Под открытым окном, будто осенняя трава на ветру, зашуршали старушечьи голоса:

- Эттил - трус! Эттил - изменник! Славные сыны Марса готовы завоевать Землю, а Эттил отсиживается дома!

- Болтайте, болтайте, старые ведьмы! - крикнул он.

Голоса стали чуть слышными, словно шепот воды в длинных каналах под небом Марса.

- Эттил опозорил своего сына, каково мальчику знать, что его отец - трус! - шушукались сморщенные старые ведьмы с хитрыми глазами. - О стыд, о бесчестье!

В дальнем углу комнаты плакала жена. Будто холодный нескончаемый дождь стучал по черепичной кровле.

- Ох, Эттил, как ты можешь?

Эттил отложил металлическую книгу в золотом проволочном переплете, которая все утро ему напевала, что он пожелает.

- Я ведь уже пытался объяснить, - сказал он. - Вторжение на Землю - глупейшая затея. Она нас погубит.

За окном - гром и треск, рев меди, грохот барабанов, крики, мерный топот ног, шелест знамен, песни. По камню мостовых, вскинув на плечо огнеструйное оружие, маршировали солдаты. Следом бежали дети. Старухи размахивали грязными флажками.

- Я останусь на Марсе и буду читать книгу, - сказал Эттил.

Громкий стук. Тилла отворила дверь. В комнату ворвался Эттилов тесть.

- Что я слышу? Мой зять - предатель?!

- Да, отец.

- Ты не вступаешь в марсианскую армию?

- Нет, отец.

- О чтоб тебя! - Старик побагровел. - Опозоришься навеки. Тебя расстреляют.

- Так стреляйте, - и покончим с этим.

- Слыханное ли дело, марсианину - да не вторгнуться на Землю! Где это слыхано?

- Неслыханное дело, согласен. Небывалый случай.

- Неслыханно, - зашипели ведьмы под окном.

- Хоть бы ты его вразумил, отец! - сказала Тилла.

- Как же, вразумишь навозную кучу! - воскликнул отец, гневно сверкая глазами, и подступил к Эттилу. - День на славу, оркестры играют, женщины плачут, детишки радуются, все как нельзя лучше, шагают доблестные воины, а ты сидишь тут... О стыд!

- О стыд! - всхлипнули голоса в кустах поодаль.

- Вон из моего дома! - вспылил Эттил. - Надоела мне эта дурацкая болтовня! Убирайся ты со своими медалями и барабанами!

Он подтолкнул тестя к выходу, жена взвизгнула, но тут дверь распахнулась на пороге - военный патруль.

- Эттил Врай? - рявкнул голос.

- Да.

- Вы арестованы!

- Прощай, дорогая жена! Иду воевать заодно с этими дураками! - закричал Эттил, когда люди в бронзовых кольчугах поволокли его на улицу.

- Прощай, прощай, - скрываясь вдали, эхом отозвались ведьмы.

Тюремная камера была чистая и опрятная. Без книги Эттилу стало не по себе. Он вцепился обеими руками в решетку и смотрел, как за окном уносятся в ночное небо ракеты. Холодно светили несчетные звезды, каждый раз, как среди них вспыхивала ракета, они будто кидались врассыпную.

- Дураки, - шептал Эттил. - Ах, дураки!

Дверь камеры распахнулась. Вошел человек, вкатил подобие тележки, навалом груженной книгами. Позади выросла фигура Военного наставника.

- Эттил Врай, отвечайте, почему у вас в доме хранились запрещенные земные книги. Все эти "Удивительные истории", "Научные рассказы", "Фантастические повести". Объясните.

И он стиснул руку Эттила повыше кисти. Эттил вырвал руку.

- Если вы намерены меня расстрелять, стреляйте.

Именно из-за этой литературы я и не желаю воевать с Землей. Из-за этих книг ваше вторжение обречено.

- Как так? - Наставник хмуро покосился на пожелтевшие от времени журналы.

- Возьмите книжку, - сказал Эттил. - Любую, на выбор. С тысяча девятьсот двадцать девятого - тридцатого и до тысяча девятьсот пятидесятого года по земному календарю в девяти рассказах из десяти речь шла о том, как марсиане вторглись на Землю.

- Ага!.. - Военный наставник улыбнулся и кивнул.

- ...а потом потерпели крах, - докончил Эттил.

- Да это измена! Держать у себя такие книги!

- Называйте, как хотите. Но дайте мне сделать кое какие выводы. Каждое вторжение неизменно кончалось пшиком по милости какого-нибудь молодого человека по имени Мик, Рик, Джик или Беннон; как правило, он худощавый и стройный, родом ирландец, действует в одиночку и одолевает марсиан.

- И вы смеете в это верить!

- Что земляне и правда на это способны, не верю. Но поймите. Наставник, у них за плечами традиция поколение за поколением в детстве зачитывалось подобными выдумками. Они просто напичканы книжками о безуспешных нашествиях. У нас, марсиан, таких книг нет и не было, верно?

- Ну-у...

- Не было.

- Пожалуй, что и так.

- Безусловно, так, сами знаете. Мы никогда не сочиняли таких фантастических выдумок. И вот теперь мы поднялись, мы идем в бой - и погибнем.

- Странная логика. При чем тут старые журналы?

- Боевой дух. В этом вся соль. Земляне знают, что они не могут не победить. Это знание у них в крови. Они не могут не победить. Они отразят любое вторжение, как бы великолепно его ни организовать. Книжки, которых они начитались в юности, придают им неколебимую веру в себя, где нам с ними равняться! Мы, марсиане, не так уж уверены в себе; мы знаем, что можем потерпеть неудачу. Как мы ни бьем в барабаны, как ни трубим в трубы, а дух наш слаб.

- Это измена! Я не желаю слушать! - закричал Военный наставник. - Через десять минут все эти книжонки сожгут, и тебя тоже. Можешь выбирать, Эттил Врай. Либо ты вступишь в Военный легион, либо сгоришь.

- Выбирать из двух смертей? Что ж, лучше сгореть.

- Эй, люди!

Эттила вытолкали во двор. И он увидел, как были преданы огню книги, которые он так любовно собирал. Посреди двора зияла яма в пять футов глубиной, в яму налито горючее. Его подожгли, с ревом взметнулось пламя. Через минуту Эттила втолкнут в яму.

А в конце двора, в тени, одиноким мрачным изваянием застыл его сын, большие желтые глаза полны горечи и страха. Мальчик не протянул руку, не вымолвил ни слова, только смотрел на отца, точно умирающий зверек, бессловесный зверек, что молит о пощаде.

Эттил поглядел на яростное пламя. Грубые руки схватили его, сорвали с него одежду и подтащили к огненной черте, за чертой - смерть. И только тут Эттил проглотил ком, застрявший в горле, и крикнул:

- Стойте!

Лицо Наставника - в рыжих пляшущих отсветах, в дрожащем жарком мареве - придвинулось ближе.

- Чего тебе?

- Я вступаю в Военный легион, - сказал Эттил.

- Хорошо! Отпустите его!

Грубые руки разжались.

Эттил обернулся - сын стоял в дальнем конце двора и ждал. Не улыбался, просто ждал. В небо взметнулась яркая бронзовая ракета - и звезды померкли...

- А теперь пожелаем доблестным воинам счастливого пути, - сказал Наставник.

Загремел оркестр, ветер ласково брызнул слезами дождя на потных, распаренных солдат. Запрыгали ребятишки. Среди пестрой толчеи Эттил увидел жену, она плакала от гордости, рядом, молчаливый и торжественный, стоял сын.

Строевым шагом смеющиеся отважные воины вошли в межпланетный корабль. Легли в сетки, пристегнулись. По всему кораблю в сетках расположились солдаты. Все что- то лениво жевали и ждали. Захлопнулась тяжелая крышка люка. Где-то в клапане засвистел воздух.

- Вперед, к Земле и гибели, - прошептал Эттил.

- Что? - переспросил кто-то.

- Вперед, к славной победе, - скорчив подобающую мину, сказал Эттил.

Ракета рванулась в небо.

"Бездна, - думал Эттил. - Вот мы летим в медном котле через бездны мрака и алые сполохи. Мы летим - наша прославленная ракета запылает в небе над земля нами, и сердца их исполнятся страхом. Ну, а самому тебе каково сейчас, когда ты далек, так страшно да лек от дома, от жены, от сына?"

Он пытался понять, почему его бьет дрожь. Словно все внутренности все самое сокровенное, самое важное в твоем существе, без чего нельзя жить, - все накрепко привязал к родному Марсу, а сам прыгнул прочь на миллионы миль. Сердце все еще на Марсе, там оно бьется и пылает. Мозг все еще на Марсе, там он мыслит, трепещет, как брошенный факел. И желудок еще там, на Марсе, сонно переваривает последний обед. И легкие еще там, в прохладном, голубом, хмельном воздухе Марса - мягкие, подвижные мехи, что жаждут освобождения. Вот часть тебя, которой так нужен покой.

Ибо теперь ты лишь автомат без винтов и гаек, ты труп, те, у кого над тобою власть, вскрыли тебя и вы, - потрошили, и все, что было в тебе стоящего, бросили на дно пересохших морей, раскидали по сумрачным холмам. И вот ты - опустошенный, угасший, охладелый, у тебя остались только руки, чтоб нести смерть землянам. Руки - вот и все, что от тебя осталось, подумал он холодно и отрешенно.

Лежишь в сетке, в огромной паутине. Не один, вас много, но другие целы и невредимы, тело и душа у них - одно. А все, что от тебя осталось живого, бродит там, позади, под вечерним ветерком среди пустынных морей. Здесь же, в ракете, только холодный ком глины, в котором уже нет жизни.

- Штурмовые посты, штурмовые посты, к штурму!

- Готов! Готов! Готов!

- Подъем!

- Встать из сеток! Живо!

Эттил повиновался команде. Где-то отдельно, впереди него, двигались его онемевшие руки.

Как быстро все это получилось, думал он. Только год назад на Марс прилетела ракета с Земли. Наши ученые - ведь они наделены потрясающим телепатическим даром - в точности ее скопировали; наши рабочие на своих потрясающих заводах соорудили сотни таких же ракет. С тех пор больше ни один земной корабль не достиг Марса, и однако мы в совершенстве овладели языком людей Земли, мы знаем их культуру, ход их мыслей. И мы дорого заплатим за столь блистательные успехи...

- Орудия к бою!

- Есть!

- Прицел!

- Дистанция в милях?

- Десять тысяч!

- Штурм!

Гудящая тишина. Тишина скрытого в ракете улья. Гудят и жужжат крохотные катушки, бесчисленные приборы, рычаги, вертящиеся колеса. И молча ждут люди. В молчании застыли тела, только пот проступает под мышками, на лбу, под остановившимися выцветшими глазами.

- Внимание! Приготовиться!

Изо всех сил держится Эттил - только бы не потерять рассудок! - и ждет, ждет...

Тишина, тишина, тишина. Ожидание.

Т-и-и-и-и-!

- Что это?

- Радио с Земли!

- Дайте настройку!

- Они пробуют с нами связаться, они нас вызывают. Дайте настройку!

И-и-иии!

- Вот они! Слушайте!

- Вызываем марсианские военные ракеты!

Тишина затаила дыхание, гуденье улья смолкло и отступило, и в ракете над застывшими в ожидании солдатами раздался резкий, отрывистый чужой голос:

- Говорит Земля! Говорит Уильям Соммерс, президент Объединения американских промышленников!

Эттил стиснул рукоятку боевого аппарата, весь подался вперед, зажмурился.

- Добро пожаловать на Землю!

- Что? - закричали в ракете. - Что он сказал?

- Да, да, добро пожаловать на Землю.

- Это обман!

Эттил вздрогнул, открыл глаза и ошалело уставился в потолок, откуда исходил невидимый голос.

- Добро пожаловать! Зеленая Земля, планета цивилизации и промышленности, приветствует вас! - радушно вещал голос. - Мы вас ждем с распростертыми объятиями, да обратится грозное нашествие в дружественный союз на вечные времена.

- Обман!

- Тс-с, слушайте!

- Много лет назад мы, жители Земли, отказались от войн и уничтожили наши атомные бомбы. И теперь мы не готовы воевать, нам остается лишь приветствовать вас. Наша планета к вашим услугам. Мы просим только о милосердии, наши добрые и милостивые завоеватели.

- Этого не может быть! - прошептал кто-то.

- Уж конечно, это обман!

- Итак, добро пожаловать! - закончил представитель Земли мистер Уильям Соммерс. - Опускайтесь, где вам угодно. Земля к вашим услугам, все мы - братья!

Эттил засмеялся. На него оглянулись, уставились в недоумении.

- Он сошел с ума!

А Эттил все смеялся, пока его не стукнули.

Маленький толстенький человечек посреди раскаленного ракетодрома в Гринтауне, штат Калифорния, выхватил белоснежный платок и отер взмокший лоб. Потом со свежесколоченной дощатой трибуны подслеповато прищурился на пятидесятитысячную толпу, которую сдерживала плотная цепь полицейских. Все взгляды были устремлены в небо.

- Вот они!

Толпа ахнула.

- Нет, это просто чайки!

Ропот разочарования.

- Я начинаю думать, что напрасно мы не объявили им войну, - прошептал толстяк мэр. - Тогда можно было бы разойтись по домам.

- Ш-ш! - остановила его жена.

- Вот они! - загудела толпа.

Из солнечных лучей возникли марсианские ракеты.

- Все готовы? - мэр беспокойно огляделся.

- Да, сэр, - сказала мисс Калифорния 1965 года.

- Да, - сказала и мисс Америка 1940 года (она примчалась сюда в последнюю минуту, чтобы заменить мисс Америку 1966-го-та, как на грех, слегла).

- Ясно, готовы, сэр! - подхватил мистер Крупнейший грейпфрут из долины Сан- Фернандо за 1956 год.

- Оркестр готов?

Оркестранты вскинули трубы, точно ружья на изготовку.

- Так точно!

Ракеты приземлились.

- Давайте!

Оркестр грянул марш "Я иду к тебе, Калифорния" и сыграл его десять раз подряд.

С двенадцати до часу дня мэр говорил речь, простирая руки к безмолвным, недоверчивым ракетам.

В час пятнадцать герметические люки ракет открылись.

Оркестр трижды сыграл "О штат золотой!".

Эттил и еще полсотни марсиан с оружием наготове спрыгнули наземь.

Мэр выбежал вперед, в руках у него были ключи от Земли.

Оркестр заиграл "Приходит в город Санта-Клаус", и певческая капелла, нарочно для этого случая доставленная с Лонг Бич, запела на этот мотив новые слова о том, как "приходят в город марсиане".

Видя, что все вокруг безоружны, марсиане поуспокоились, но огнестрелы не убирали.

С часу тридцати до двух пятнадцати мэр повторял свою речь специально для марсиан.

В два тридцать мисс Америка 1940 вызвалась перецеловать всех марсиан, если только они станут в ряд.

В два часа тридцать минут и десять секунд оркестр заиграл "Здравствуйте, здравствуйте, как поживаете", чтобы замять неловкость, возникшую по вине мисс Америки.

В два тридцать пять мистер Крупнейший грейпфрут преподнес в дар марсианам двухтонный грузовик с плодами своих садов.

В два тридцать семь мэр роздал всем марсианам бесплатные билеты в театры "Элита" и "Маджестик", при этом он произнес речь, которая длилась до начала четвертого.

Заиграл оркестр, и пятьдесят тысяч человек запели "Все они славные парни".

В четыре часа торжество закончилось.

Эттил уселся в тени ракеты, с ним были двое его товарищей.

- Так вот она. Земля!

- А я считаю, всю эту дрянь надо перебить, - заявил один марсианин. - Не верю я землянам. Что-то они замышляют. Ну, с чего они так уж нам радуются? - Он поднял картонную коробку, в ней что-то шуршало. - Что это они мне сунули? Говорят, образчик. - Он прочел надпись на этикетке: - "БЛЕСК. Новейшая Мыльная Стружка".

Вокруг сновала толпа, земляне и марсиане вперемешку, точно на карнавале. Стоял немолчный говор, радушные хозяева пробовали на ощупь обшивку ракет, засыпали гостей вопросами.

Эттил словно окоченел. Его пуще прежнего била дрожь.

- Неужели вы не чувствуете? - шепнул он. - Тут таится что-то недоброе, противоестественное. Нам не миновать беды. Все это неспроста. Какое-то ужасное вероломство. Я знаю, они готовят нам худое.

- А я говорю, их надо-перебить-всех до единого!

- Как же убивать тех, кто называет себя другом и приятелем? - спросил второй марсианин.

Эттил покачал головой

- Они не притворяются. И все-таки у меня такое чувство, будто нас бросили в чан с кислотой и мы растворяемся, превращаемся в ничто. Мне страшно. - Он нацелил мозг на толпу, силясь нащупать ее настроение. - Да, они и вправду к нам расположены, у них это называется "на дружеской ноге". Это огромное сборище самых обыкновенных людей, они равно благосклонны, что к собакам и кошкам, что к марсианам. И все же... все же...

Оркестр сыграл "Выкатим бочонок". Компания "Пиво Хейгенбека" (город Фресно, штат Калифорния) угощала всех даровым пивом.

Марсиан начало тошнить.

Их неудержимо рвало. Даровое угощение фонтанами извергалось обратно.

Давясь и отплевываясь, Эттил сидел в тени платана.

- Это заговор... гнусный заговор... - стонал он и судорожно хватался за живот.

- Что вы такое съели? - над ним стоял Военный наставник.

- Что-то непонятное, - простонал Эттил. - У них это называется кукурузные хлопья.

- А еще?

- Еще какой-то ломоть мяса с булкой, и пил какую-то желтую жидкость из бочки со льдом, и ел какую-то рыбу, и штуку, которую они называют пирожное, - вздохнул Эттил, веки его вздрагивали.

Со всех сторон раздавались стоны завоевателей-марсиан.

- Перебить подлых предателей! - слабым голосом выкрикнул кто-то.

- Спокойнее, - остановил Наставник - Это просто гостеприимство. Они переусердствовали. Вставайте, воины. Идем в город. Надо разместить повсюду небольшие гарнизоны, так будет вернее. Остальные ракеты приземляются в других городах. Пора браться за дело.

Солдаты кое-как поднялись на ноги и растерянно хлопали глазами.

- Вперед шагом... марш!

Раз, два, три, четыре! Раз, два, три, четыре!

Городок, весь белый, дремал, окутанный мерцающим зноем. Все раскалилось - столбы, бетон, металл, полотняные навесы, крыши, толь - все дышало жаром.

Мерный шаг марсиан гулко отдавался на улицах.

- Осторожней! - вполголоса предупредил Наставник.

Они проходили мимо салона красоты.

Внутри украдкой хихикнули.

- Смотрите!

Из окна выглянула медно-рыжая голова и тотчас скрылась, будто кукла в театре марионеток. Блеснул в замочной скважине голубой глаз.

- Заговор, - шептал Эттил. - Так и знайте, это заговор!

В жарком воздухе тянуло духами из вентиляторов, что бешено кружились в пещерах, где под электрическими колпаками, точно какие-то морские дива, сидели женщины - волосы их закручивались неистовыми вихрями или вздымались, будто горные вершины; глаза то пронизывали, то стекленели, смотрели и тупо и хитро; накрашенные рты алели как неоновые трубки. Крутились вентиляторы, запах духов истекал в неподвижный знойный воздух, вползал в зеленые кроны деревьев, исподтишка окутывал изумленных марсиан.

Нервы Эттила не выдержали.

- Ради всего святого! - вдруг закричал он. - Скорее по ракетам - и домой! Эти ужасные твари нас погубят! Вы на них только посмотрите! Видите, видите? Эти женщины в стылых пещерах, в искусственных скалах - злобные подводные чудища!

- Молчать!

Только посмотрите на них, думал Эттил. Ноги как колонны, и платья над ними шевелятся, будто холодные зеленые жабры.

Он снова закричал.

- Эй, кто-нибудь, заткните ему глотку!

- Они накинутся на нас, забросают коробками шоколада и модными журналами, их жирно намазанные, ярко-красные рты оглушат нас визгом! Они затопят нас потоками пошлости, все наши чувства притупятся и заглохнут. Смотрите, их терзают непонятные электрические машины, а они что-то жужжат, и напевают, и бормочут! Неужели вы осмелитесь войти к ним в пещеры?

- А почему бы и нет? - раздались голоса.

- Да они изжарят вас, потравят, как кислотой, вы сами себя не узнаете! Вас раздавят, сотрут в порошок, каждый обратится в мужа - и только, в существо, которое работает и приносит домой деньги, чтоб они могли тут сидеть и пожирать свой мерзкий шоколад. Неужели вы надеетесь их обуздать?

- Конечно, черт побери!

Издалека долетел голос - высокий, пронзительный женский голос:

- Поглядите на того, посередке - правда, красавчик?

- А марсиане в общем-то ничего. Право слово, мужчины как мужчины, - томно протянул другой голос.

- Эй вы! Ау! Марсиане! Э-эй!

Эттил с воплем кинулся бежать...

Он сидел в парке, его трясло. Он перебирал в памяти все, что видел. Поднимал глаза к темному ночному небу - как далеко он от дома, как одинок и заброшен! Даже и сейчас, сидя в тишине под деревьями, он издали видел: марсианские воины ходят по улицам с земными женщинами, скрываются в маленьких храмах развлечений, - там, в призрачном полумраке, они следят за белыми видениями, скользящими по серым экранам, и прислушиваются к странным и страшным звукам, а рядом сидят маленькие женщины в кудряшках и жуют вязкие комки резины, а под ногами валяются еще комки, уже окаменевшие, и на них навеки остались отпечатки острых женских зубов. Пещера ветров - кинематограф.

- Привет!

Он в ужасе вскинул голову.

Рядом на скамью опустилась женщина, она лениво жевала резинку.

- Не убегай, - сказала она. - Я не кусаюсь.

- Ох! - вырвалось у Эттила.

- Сходим в кино? - предложила женщина.

- Нет.

- Да ну, пойдем, - сказала она. - Все пошли.

- Нет, - повторил Эттил. - Разве вам тут, на Земле, больше нечего делать?

- А чего тебе еще? - она подозрительно его оглядела, голубые глаза округлились. - Что же мне, по-твоему, сидеть дома носом в книжку? Ха-ха! Выдумает тоже!

Эттил изумленно смотрел на нее, спросил не сразу:

- А все-таки чем вы еще занимаетесь?

- Катаемся в автомобилях. У тебя автомобиль есть? Непременно заведи себе новый большой "подлер-шесть" с откидным верхом. Шикарная машина! Уж будь уверен, у кого есть "подлер-шесть", тот любую девчонку подцепит! - и она подмигнула Эттилу. - У тебя-то денег куча, раз ты с Марса, это уж точно. Была бы охота, можешь завести себе "подлер-шесть" - и кати, куда вздумается, это уж точно.

- Куда, в кино?

- А чем плохо?

- Нет-нет, ничего...

- Да вы что, мистер? Рассуждаете прямо как коммунист! -сказала женщина. - Нет, сэр, такие разговорчики никто терпеть не станет, черт возьми. Наше общество очень даже мило устроено. Мы люди покладистые, позволили марсианам нас завоевать, даже пальцем не шевельнули - верно?

- Вот этого я никак не пойму. Почему вы нас так приняли?

- По доброте душевной, мистер, вот почему! Так и запомни, по доброте душевной!

И она пошла искать себе другого кавалера.

Эттил собрался с духом - надо написать жене; разложил бумагу на коленях и старательно вывел: "Дорогая Тилла!... Но тут его снова прервали. - Чуть не под носом застучали в бубен, пришлось поднять голову - перед ним стояла тщедушная старушонка с детски круглым, но увядшим и сморщенным личиком.

- Брат мой! - закричала она, глядя на Эттила горящими глазами. - Обрел ли ты спасение?

Эттил вскочил, уронил перо.

- Что? Опасность?

- Ужасная опасность! - завопила старуха, затрясла бубном и возвела очи горе. - Ты нуждаешься в спасении, брат мой, ты на краю гибели!

- Кажется, вы правы, - дрожа согласился Эттил.

- Мы уже многих нынче спасли. Я сама принесла спасение троим марсианам. Мило, не правда ли? - она широко улыбнулась.

- Пожалуй, что так.

Она впилась в Эттила пронзительным взглядом. Наклонилась к нему и таинственно зашептала:

- Брат мой, был ли ты окрещен?

- Не знаю, - ответил он тоже шепотом.

- Не знаешь?! - крикнула она и высоко вскинула бубен.

- Это вроде расстрела, да? - спросил Эттил.

- Брат мой, ты погряз во зле и грехе, - сказала старушонка. - Не тебя осуждаю, ты вырос во мраке невежества. Я уж вижу, ваши марсианские школы ужасны, вас совсем не учат истине. Вас развращают ложью. Брат, если хочешь быть счастливым, дай совершить над тобой обряд крещения.

- И тогда я буду счастлив даже здесь, в этом мире? - спросил Эттил.

- Не требуй сразу многого, - возразила она. - Здесь довольствуйся малым, ибо есть другой, лучший мир, и там всех нас ждет награда.

- Тот мир я знаю, - сказал Эттил.

- Там покой, - продолжала она.

- Да.

- И тишина.

- Да.

- Там реки текут молоком и медом.

- Да, пожалуй, - согласился Эттил.

- И все смеются и ликуют.

- Я это как сейчас вижу, - сказал Эттил.

- Тот мир лучше нашего.

- Куда лучше, - подтвердил он. - - Да, Марс - великая планета.

Старушонка так и вскинулась, чуть не ударила его бубном по лицу.

- Вы что, мистер, насмехаетесь надо мной?

- Да нет же! - Эттил смутился и растерялся. - Я думал, вы это про...

- Уж, конечно, не про ваш мерзкий Марс! Вот таким, как вы, и суждено вечно кипеть в котле, вы покроетесь язвами, вам уготованы адские муки...

- Да, признаться. Земля - место малоприятное. Вы очень верно ее описываете.

- Опять вы надо мной насмехаетесь, мистер! - разъярилась старушонка.

- Нет-нет, прошу прощения. Это я по невежеству.

- Ладно, - сказала она. - Ты язычник, а язычники все невоспитанные. На, держи бумажку. Приходи завтра вечером по этому адресу и будешь окрещен и обретешь счастье. Мы громко распеваем, без устали шагаем, и если хочешь слышать всю нашу медь, все трубы и флейты и кларнеты, ты к нам придешь, придешь?

- Постараюсь, - неуверенно сказал Эттил.

И она зашагала прочь, колотя на ходу в бубен и распевая во все горло: "Счастье мое вечно со мной!" Ошеломленный Эттил снова взялся за письмо. "Дорогая Тилла! Подумай только, по своей naivete [Простоте душевной (фр.)] я воображал, будто земляне встретят нас бомбами и пушками. Ничего подобного! Я жестоко ошибался. Тут нет никакого Рика, Мика, Джика, Беннона, никаких таких молодцов, которые в одиночку спасают всю планету. Вовсе нет.

Тут только и есть что белобрысые розовые роботы с телами из резины; они вполне реальные и все-таки чуточку неправдоподобны, живые - и все-таки говорят и действуют как автоматы, и весь свой век проводят в пещерах. У них немыслимые, необъятные derrieres [Зады (фр.)]. Глаза неподвижные, застывшие, ведь они только и делают, что смотрят кино. И никакой мускулатуры, развиты лишь мышцы челюстей, ведь они непрестанно жуют резинку.

Таковы не отдельные люди, дорогая моя Тилла, такова вся земная цивилизация, и мы брошены в нее, как горсть семян в громадную бетономешалку. От нас ничего не останется. Нас сокрушит не их оружие, но их радушие. Нас погубит не ракета, но автомобиль..."

Отчаянный вопль. Треск, грохот. И тишина. Эттил вскочил. За оградой парка на улице столкнулись две машины. В одной было полно марсиан, в другой - землян. Эттил вернулся к письму.

"Милая, милая Тилла, вот тебе кое-какие цифры, если позволишь. Здесь, на американском континенте, каждый год погибают сорок пять тысяч человек - превращаются в кровавый студень в своих жестянках-автомобилях. Красный студень, а в нем белые кости, точно нечаянные мысли - смешные и страшные мысли замирают, застывают в желе. Автомобили сплющиваются в этакие аккуратненькие консервные банки, а внутри все перемешалось и все тихо.

Везде на дорогах кровавое месиво, и на нем жужжат огромные навозные мухи. Внезапный толчок, остановка - и лица обращаются в карнавальные маски. Есть тут у них такой праздник - карнавал в день всех святых. Видимо, в этот день они поклоняются автомобилю или, во всяком случае, тому, что несет смерть.

Выглянешь из окна, а там лежат двое, соединились в тесном объятии, еще минуту назад они не знали друг друга, а теперь оба мертвы. Я предчувствую, наша армия будет перемолота, отравлена, всякие колдуньи и жевательная резинка заманят воинов в капканы кинотеатров и погубят. Завтра же, пока не поздно, попытаюсь сбежать домой, на Марс.

Тилла моя, где-то на Земле есть некий Человек, и у него Рычаг, довольно ему нажать на рычаг - и он спасет эту планету. Но человек этот сейчас не у дел. Заветный рычаг покрывается пылью. А сам он играет в карты.

Женщины этой зловещей планеты утопили нас в потоках пошлой чувствительности и неуместного кокетства, они предаются отчаянному веселью, потому что скоро здешние парфюмеры переварят их в котле на мыло. Спокойной ночи, Тилла моя. Пожелай мне удачи, быть может, я погибну при попытке к бегству. Поцелуй за меня сына".

Эттил Врай сложил письмо, немые слезы кипели в груди. Не забыть бы отправить письмо с почтовой ракетой.

Он вышел из парка. Что остается делать? Бежать? Но как? Вернуться попозже вечером на стоянку, забраться одному в ракету и улететь? Возможно ли это? Он покачал головой. Ничего не поймешь, совсем запутался.

Ясно одно, если остаться на Земле, тобой живо завладеют бесчисленные вещи, которые жужжат, фыркают, шипят, обдают дымом и зловонием. Пройдет полгода - и у тебя заведется огромная, хорошо прирученная язва, кровяное давление астрономических масштабов и совсем ослепнешь, и каждую ночь будут душить долгие, мучительные кошмары, и никак из них не вырвешься. Нет, ни за что!

Мимо с бешеной скоростью несутся в своих механических гробах земляне - лица застывшие, взгляд дикий. Не сегодня-завтра они наверняка изобретут автомобиль, у которого будет шесть серебряных ручек!

- Эй, вы!

Взвыла сирена. У обочины остановилась огромная, точно катафалк, зловещая черная машина. Из нее высунулся человек.

- Марсианин?

- Да.

- Вас-то мне и надо. Влезайте, да поживей! Вам крупно повезло. Влезайте! Свезу вас в отличное местечко, там и потолкуем. Ну же, не стойте столбом!

Ошеломленный Эттил покорно открыл дверцу и сел в машину.

Покатили.

- Что будете пить, Э Вэ? Коктейль? Официант, два манхеттена! Спокойно, Э Вэ. Я угощаю. Я и наша студия. Нечего вам хвататься за кошелек. Рад познакомиться, Э Вэ. Меня зовут Эр Эр Ван Пленк. Может, слыхали про такого? Нет? Ну, все равно, руку, приятель.

Он зачем-то помял Эттилу руку и сразу ее выпустил. Они сидели в темной пещере, играла музыка, плавно скользили официанты. Им принесли два бокала. Все произошло так внезапно. И вот Ван Пленк, скрестив руки на груди, разглядывает свою марсианскую находку.

- Итак, Э Вэ, вы мне нужны. У меня есть идея - бл-а-городнейшая, лучше не придумаешь! Даже не знаю, как это меня осенило. Сижу сегодня дома, и вдруг - бац! - вот это, думаю, будет фильм! ВТОРЖЕНИЕ МАРСИАН НА ЗЕМЛЮ. А что для этого нужно? Нужен консультант. Ну, сел я в машину, отыскал вас - и вся недолга. Выпьем! За ваше здоровье и за наш успех. Хоп!

- Но... - возразил было Эттил.

- Знаю, знаю, ясно, не задаром. Чего-чего, а денег у нас прорва. И еще у меня при себе книжечка, а в ней золотые листочки, могу ссудить.

- Мне не очень нравятся ваши земные растения и...

- Э, да вы шутник. Так вот, слушайте, как мне мыслится сценарий. - В азарте он наклонился к Эттилу. - Сперва шикарные кадры: на Марсе разгораются страсти, огромное сборище, марсиане кричат, бьют в барабаны. В глубине - громадные серебряные города...

- Но у нас на Марсе города совсем не такие...

- Тут нужно красочное зрелище, сынок. Красочное. Папаше Эр Эру лучше знать. Словом, все марсиане пляшут вокруг костра.

- Мы не пляшем вокруг костров...

- В этом фильме придется вам разжечь костры и плясать, - объявил Ван Пленк и даже зажмурился, гордый своей непогрешимостью. Покивал головой и мечтательно продолжал: - Затем понадобится марсианка, высокая златокудрая красавица.

- На Марсе женщины смуглые, с темными волосами и...

- Послушай, Э Вэ, я не понимаю, как мы с тобой поладим. Кстати, сынок, надо бы тебе сменить имя. Как бишь тебя зовут?

- Эттил.

- Какое-то бабье имя. Подберем получше. Ты у меня будешь Джо. Так вот, Джо. Я уже сказал, придется нашим марсианкам стать беленькими, понятно? Потому что потому. А то папочка расстроится. Ну, что скажешь?

- Я думал...

- И еще нам нужна такая сцена, чтоб зрители рыдали - в марсианский корабль угодил метеорит или еще что, словом, катастрофа, но тут прекрасная марсианка спасает всю ораву от верной смерти. Сногсшибательная выйдет сценка. Знаешь, Джо, это очень удачно, что я тебя нашел. Для тебя это дельце выгодное, можешь мне поверить.

Эттил перегнулся к нему через столик и крепко сжал его руку.

- Одну минуту. Мне надо вас кое о чем спросить.

- Валяй, Джо, не смущайся.

- Почему вы все так любезны с нами? Мы вторглись на вашу планету, а вы... вы все принимаете нас, точно родных детей после долгой разлуки. Почему?

- Ну и чудаки же вы там, на Марсе! Сразу видно, святая простота. Ты вот что сообрази, Мак. Мы тут люди маленькие, верно?

И он помахал загорелой ручкой в изумрудных перстнях.

- Мы люди самые заурядные, верно? Так вот мы, земляне, этим гордимся. Наш век - век Заурядного Человека, Билл, и мы гордимся, что мы - мелкая сошка. У нас на Земле, друг Билли, все жители сплошь сарояны. Да, да. Этакое огромное семейство благодушных сароянов, и все нежно любят друг дружку. Мы вас, марсиан, отлично понимаем, почему вы вторглись на Землю. Ясное дело, вам одиноко на вашем маленьком холодном Марсе и завидно, что у нас такие города...

- Наша цивилизация гораздо старше вашей...

- Уж пожалуйста, Джо, не перебивай, не расстраивай меня. Дай я выскажу свою теорию, а потом говори хоть до завтра. Так вот, вам там было скучно и одиноко, и вы прилетели к нам повидать наши города и наших женщин - и милости просим, добро пожаловать, ведь вы наши братья, вы тоже самые заурядные люди.

А кстати, Роско, тут есть еще одна мелочь: на этом вашем вторжении можно и подзаработать. Вот, скажем, я задумал фильм - он нам даст миллиард чистой прибыли, это уж будь покоен. Через неделю мы пустим в продажу куклу-марсианку по тридцать монет штука. Это тоже, считай, еще миллионы дохода. И у меня есть контракт, выпущу какую-нибудь марсианскую игру, она пойдет по пять монет. Да мало ли чего еще можно напридумывать.

- Вот оно что, - сказал Эттил и отодвинулся.

- Ну и, разумеется, это отличный новый рынок.

Мы вас завалим товарами, только хватайте, и средства для удаления волос дадим, и жевательную резинку, и ваксу - прорву всего.

- Постойте. Еще один вопрос.

- Валяй.

- Как ваше имя? Что это означает - Эр Эр?

- Ричард Роберт.

Эттил поглядел в потолок.

- А может быть, иногда случайно кто-нибудь зовет, вас... м-м... Рик?

- Угадал, приятель. Ясно, Рик, как же еще.

Эттил перевел дух и захохотал, и никак не мог остановиться. Ткнул в собеседника пальцем.

- Так вы - Рик? Рик! Стало быть, вы и есть Рик!

- А что тут смешного, сынок? Объясни папочке!

- Вы не поймете... вспомнилась одна история... - Эттил хохотал до слез, задыхался от смеха, судорожно стучал кулаком по столу. - Так вы Рик! Ох, забавно! Ну, совсем не похожи. Ни тебе огромных бицепсов, ни волевого подбородка, ни ружья. Только туго набитый кошелек, кольцо с изумрудом да толстое брюхо!

- Эй, полегче на поворотах. Мак. Может, я и не Аполлон, но...

- Вашу руку, Рик! Давно мечтал познакомиться. Вы - тот самый человек, который завоюет Марс, ведь у вас есть машинки для коктейля, и супинаторы, и фишки для покера, и хлыстики для верховой езды, и кожаные сапоги, и клетчатые кепи, и ром.

- Я только скромный предприниматель, - сказал Ван Пленк и потупил глазки. - Я делаю свой бизнес и получаю толику барыша. Но я уже говорил, Джек, я давно подумывал: надо поставлять на Марс игрушки дядюшки Уиггили и комиксы Дика Трейси, там все будет в новинку! Огромный рынок сбыта! Ведь у вас и не слыхивали о политических карикатурах, так? Так! Словом, мы вас засыплем всякой всячиной. Наши товары будут нарасхват. Марсиане их просто с руками оторвут, малыш, верно говорю! Еще бы - духи, платья из Парижа, модные комбинезоны - чуешь? И первоклассная обувь.

- Мы ходим босиком.

- Что я слышу? - воззвал Р. Р. Ван Пленк к небесам. - На Марсе живет одна неотесанная деревенщина? Вот что, Джо, уж это наша забота. Мы всех застыдим, перестанут шлепать босиком. А тогда и сапожный крем пригодится!

- А-а...

Ван Пленк хлопнул Эттила по плечу.

- Стало быть, заметано? Ты - технический директор моего фильма, идет? Для начала получаешь двести долларов в неделю, а там дойдет и до пяти сотен. Что скажешь?

- Меня тошнит, - сказал Эттил. От выпитого коктейля он весь посинел.

- Э, прошу прощенья. Я не знал, что тебя так разберет. Выйдем-ка на воздух.

На свежем воздухе Эттилу стало полегче.

- Так вот почему Земля нас так встретила? - спросил он и покачнулся.

- Ясно, сынок. У нас на Земле только дай случай честно заработать, ради доллара всякий расстарается. Покупатель всегда прав. Ты на меня не обижайся. Вот моя карточка. Завтра в девять утра приезжай в Голливуд на студию. Тебе покажут твой кабинет. Я приеду в одиннадцать, тогда потолкуем. Ровно в девять, смотри не опаздывай. У нас порядок строгий.

- А почему?

- Чудак ты, Галлахер! Но ты мне нравишься. Спокойной ночи. Счастливого вторжения!

Автомобиль отъехал.

Эттил поглядел ему вслед, поморгал растерянно. Потом потер лоб ладонью и побрел к стоянке марсиан.

- Как же теперь быть? - вслух спросил он себя.

Ракеты безмолвно поблескивали в лунном свете. Издали, из города доносился гул, там буйно веселились. В походном лазарете хлопотали врачи: с одним молодым марсианином случился тяжелый нервный припадок: судя по воплям больного, он чересчур всего нагляделся, чересчур много выпил, слишком много наслушался песен из красно-желтых ящичков в разных местах, где люди пьют, и за ним без конца гонялась от столика к столику женщина, огромная, как слониха. Опять и опять он бормотал:

- Дышать нечем... заманили, раздавили...

Понемногу всхлипывания затихли. Эттил вышел из густой тени и направился к кораблям, надо было пересечь широкую дорогу. Вдалеке вповалку валялись пьяные часовые. Он прислушался. Из огромного города долетали музыка, автомобильные гудки, вой сирен. А ему чудились еще и другие звуки: приглушенно урчат машинки в барах, готовят солодовый напиток, от которого воины обрастут жирком, станут ленивыми и беспамятными; в пещерах кинотеатров вкрадчивые голоса убаюкивают марсиан, нагоняют крепкий-крепкий сон - от него никогда уже не очнешься, не отрезвеешь до конца дней.

Пройдет год - и сколько марсиан умрет от цирроза печени, от камней в почках, от высокого кровяного давления, сколько покончат с собой?

Эттил стоял посреди пустынной дороги. За два квартала из-за угла вывернулась машина и понеслась прямо на него.

Перед ним выбор: остаться на Земле, поступить на службу в киностудию, числиться консультантом, являться по утрам минута в минуту и начать понемногу поддакивать шефу - да, мол, коне

Согласен. А какова роль котенка в гибели инопланетян? Они сдохли от аллергии на шерсть? Или он их насмерть зализал? А, я понял - заразил бешенством!

Короче, давайте развивать идею

???

Из Постала )