Глава 12. Полёт над горным перевалом. А я спросил: «Зачем идёте в горы вы?» А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой…. В. Высоцкий «Скалолазка» Я бы, конечно, ни за что не согласился переться куда-то за тридевять земель с неизвестно какой целью, но раз уж девушка пригласила меня в поход, то отказываться было просто нельзя: в противном случае можно было прослыть лентяем, трусом, пофигистом, или человеком, не разделяющим увлечение здоровым образом жизни. К тому же был риск, что за время похода Рита подцепит себе какого-нибудь альпиниста, и завяжет с ним отношения, хотя применительно к ней такое вряд-ли было-бы возможно. Она сначала бы помучила его с месяц-другой, а потом познакомила его со своими тараканами в голове. Если, конечно, друг-альпинист ещё раньше-бы не сбежал. Итак: на протяжении недели мною осуществлялась подготовка к этому мегапутешествию - был пополнен запас тушёнки и алкоголя, а также печенья и шоколадных конфет. Если верить рассказам, повестям и песням, туристы в основном потребляют кашу с тушёнкой, чай и разведённый спирт, но я видимо был чересчур изнеженным человеком, и потому купил дорогих сарделек, колбасу и пару бутылок дешёвого коньяка. Всё это время, зная нашу общую невезучесть, моё воображение рисовало картины одна страшнее другой вроде окровавленного тела Риты, валяющегося на дне пропасти, а потому пришлось выпросить у приятеля альпеншток, (причём, даже не зная как им пользоваться), и стащить на работе из «кандейки» моток верёвки, с твёрдым намерением вернуть её сразу после похода. Честное слово! Помимо этого в рюкзак был положен бинт, средство от поноса, от боли в желудке, активированный уголь и много чего ещё. «Лекарств много не бывает»: именно таким правилом мне пришлось руководствоваться, рассовывая по карманам таблетки и порошки от простуды. «Самое ценное лекарство может потребоваться сразу всем одновременно»: думал я, покупая вторую упаковку таблеток от поноса. Также в рюкзаке оказались бутылка минералки, хлеб и бич-пакеты. Нож был засунут в карман. -Ты нахрена с…..л верёвку?! – раздался возмущённый голос начальника в телефоне, когда я пытался запихнуть в рюкзак альпеншток так, чтобы лезвие не упиралось мне в спину. -А-аа…. Просто одолжил на пару дней… -У тебя всё просто! В понедельник чтоб вернул! -Понял…, - глубоко вздохнув, я положил телефон и продолжил упаковываться. В качестве одежды в этот раз был выбран не армянский Версаче, а почти новая куртка от спецовки, старые джинсы и кеды.

Разбитая дорога сменилась тропинкой, станция исчезла из виду, и теперь лишь гудки и шум поездов напоминали об островках цивилизации, разбросанных вдоль железнодорожной ветки. Наш «отряд» углубился прошёл и кустарник, и лесок, а теперь неспешно начал подъём, спотыкаясь о кочки, поросшие мхом и кустами черники. Миновав подъём, мы вновь вышли на относительно пологую местность у основания горы, возле которой протекала небольшая речушка. Глядя на мрачно-удовлетворённый взгляд Риты из-под выгоревшей бейсболки, можно было сделать вывод, что направление движения у нас было правильное, и переходить через речку её мы будем там, где надо. Собственно, к броду вела «дорога», проложенная когда-то наверно вездеходом; само же место переправы представляло собой несколько камней, неизвестно кем и как брошенных поперёк русла. Стояло лето, и воды в речке было по колено, но вся проблема в том, что это была не просто вода, а прямо таки ледяная жидкость, причём испытать температурный шок выпало именно мне. Кеды были явно не лучшей обувью для похода, и моя нога соскользнула с мокрого камня в воду, в результате чего увлекаемый рюкзаком я чуть было не свалился в эту чёртову речушку, но вовремя удержал равновесие. Дальше прыгать по камням не имело смысла, и, прошлёпав по дну, я бросил рюкзак на берегу, а потом, закатав джинсы до колен, вернулся за Ритой, взяв её поклажу, и галантно подставив руку. Такую любезность она, впрочем, не оценила, протянув ладонь, словно делая мне великокняжеское одолжение. Так мы и чапали до берега: она прыгая по камушкам, а я уже не чувствуя от холода ног брёл рядом по покрытым зелёной тиной камням на дне. - Осторожно! – раздался мой голос, когда стройная фигурка наклонилась, а девушка, стоящая на камне, стала махать конечностями подобно автожиру, пытаясь удержать равновесие. Мои руки схватили стоящую на камне Риту, и она едва не завалилась на меня. При этом мой нос упёрся в расстёгнутую куртку где-то пониже груди, а лёгкие машинально сделали глубокий вдох… От её животика опять пахло пушистыми тёплыми котиками, и чем-то ещё… Кажется сушёным кальмаром, или морским ветром… А может рыбой? Или всё же только котиками? М-ммм… Лёгкие ещё раз сделали глубокий вдох… -Да хватит уже меня нюхать! – раздался возмущённый возглас откуда-то сверху. -А? – Я поднял глаза. – Я ничего… Не нюхаю… -Ты всё время меня нюхаешь! И в магазине, и дома, и даже… Хватит уже извращаться!! В этот момент две тоненькие стойки шасси разъехались в стороны, и их владелица с визгом съехала с камня в воду. - Блииин! Всё из-за тебя! – раздосадованная хозяйка тонких ног прошлёпала мимо меня к берегу, пару раз споткнувшись о булыжники на дне. От моей попытки подержать её за руку она раздражённо отказалась. -Если Вы идёте в сухой обуви, то, при переправе через реку промочите ноги. Если Вы идёте в сырой обуви, то просто свалитесь в реку. Это шестое правило путешественника; - мрачно заметил Федя. В связи со сработавшим законом путешественника было решено сделать привал, чтобы просушиться и перекусить. Из каких-то палок, кустов можжевельника и прочей ерунды был сооружён жиденький, но щедро дымящий костёр, на котором сохла наша обувь, а затем женская половина группы стала кромсать ломтями хлеб с колбасой, а мужская - отправилась делать небольшой запас дров. Собирая ветки и сухостой в близлежащих кустах и на склоне, мы заметили сверху на скале красивые жёлтенькие цветочки, но лезть туда за ними как-то никто не решился, хотя первое что пришло в голову, например, мне – это нарвать их и подарить, как сказал вологодский поэт, «той девушке, которую люблю». В эти минуты оставалось только сожалеть, что я не вертолёт Ка-26, и по причине неимения на пояснице соосных винтов, не могу туда подлететь. Хотя у меня был волшебный альпеншток и сворованная с работы верёвка, и можно было попытаться туда забраться. Но вот только как всем этим добром пользоваться?? В это время Рита, воспользовалась видимо советом женской логики, и пыталась просушить носки, засунув ноги в костёр, и это, конечно же, было не лучшей идеей. -Да сними ты их уже, наконец! – раздавался трубный голос Иры. -Я… Я не могу – пищала подружка ей в ответ. -Так иди в кусты и переоденься! Но мне было не до женских дуростей: с видом бывалого гималайского шерпа, не раз взбиравшегося на Джомолунгму я босиком с верёвкой на плече бродил у склона походкой леопарда, и небрежно хлопал по откосу скалы ладонью. Конечно, стоить заметить, что походняк леопарда у меня был оттого, что надо было осторожно ступать по острым камням и осыпавшемуся с горы щебню голыми ногами, а хлопать ладонью по скале мне приходилось исключительно ради того, чтобы придать себе уверенность. Наконец, бросив ненужные альпеншток и верёвку, я поставил ногу на камень, и… удивительно легко начал подъём наверх. На скале в изобилии встречались различные трещины, в которые можно сунуть ногу, и росли кусты карликовой берёзы и можжевельника, за которые можно было зацепиться руками, да и сам откос был отнюдь не вертикальный, а градусов 70-80, так что мне не приходилось даже подтягиваться, а можно было просто взбираться как по лесенке. И вот, наконец, буквально через три минуты я уже стою на поросшей мхом каменной полочке на высоте пятиэтажного дома и собираю жёлтые с мясистыми листьями цветы. -Слезай, слезай щас же! – слышатся женские крики снизу. -Обо мне узнают, обо мне заговоря-ят! – цитировал я себе под нос попугая Кешу из мультфильма, и срезал финкой неподатливые стебли. Внизу меж тем был подлинный цирк с конями: Федя щёлкал меня фотоаппаратом с длиннющим объективом, Ира весело махала руками, а выскочившая из кустов полуодетая Рита размахивала лыжной палкой и орала что я придурок. Ругаясь, она выплясывала на камнях как чёртик, причём вместо джинсов на ней было одето нечто чёрное и сексуально облегающее худенькие ножки. При виде такой тлетворной картинки, я отвлёкся, и едва не потеряв равновесие, попытался удержаться на ногах, балансируя и махая руками. -Упадёшь!!! – раздался визг снизу. -Не дождётесь!!! – ответил им насмешливый голос сверху. Сделав ради шутки ещё пару взмахов руками, я, зажав цветы в зубах, начал неторопливый спуск, а он, как почему-то был вдвое тяжелей, чем подъём: при спуске камни резали голые ступни вдвое сильнее, чем при подъёме. Было адски больно, и ощущалось, что на них уже места живого нет, и мне оставалось только подвывать и сквозь зубы материться себе под нос, при каждом шаге вниз. Наконец, нетвёрдой походкой, и едва сдерживая ликующую улыбочку, я направился к нашему временному лагерю с целью вручить путающейся в мокрых штанинах девушке цветы. -Это тебе, - я молча протянул ей букетик. Но вместо «спасибо» тут же получил такую пощёчину, что едва удержался на ногах. -Ай! Ты ч-чего?! -Ты...! Себя не бережёшь!! -А…. Не берегу…. Ради тебя…. Ну…. больно вообще-то…. Ох-ххх…. Возьми цветы-то хоть… В ответ мне заехали по другой щеке. -Да за что?!! -Они...! Занесены в красную книгу!! – с этими словами Маргарита гордо подтянула спадающие штаны, и удалилась с высокоподнятой головой обратно в кусты. -Возьми… Хотя-бы ты…, - моя рука несмело протянула букетик стоявшей неподалёку Ире. -Мерси, - процедила она в ответ, сжимая губами тонкую сигаретку. -И смуглянка-молдаванка по тропинке в лес ушла, - понуро процитировал я слова известной песни. К слову, мало кто знает, что во всем известном фильме, песня о смуглянке прозвучала не целиком, и в ней не две, а три части. Услышать её полностью в весёлом и задорном исполнении можно, например, у молдавской группы Zdob Si Zdub. Мне же после такого оглушительно-оглушающего фиаско оставалось только идти к речке отмачивать сбитые ноги и охлаждать горящие огнём щёки. Жаль не было зеркала: наверняка на моей морде, как в лучших традициях американских мультфильмов отпечатались две красные жирные пятерни. Надо заметить, что левую щёку жгло сильнее, чем правую: было такое ощущение, что с неё просто содрали кожу, из чего можно было сделать вывод, что Рита правша, и, несмотря на внешнюю субтильность рука у неё тяжёлая. И… Стоп!... Вот зачем мне вся эта информация? Чтобы лицо охлаждалось получше, я приложил к щекам два холодных плоских камушка, поднятых со дна, и сидел с ними как дурачок, грустно пялясь в хрусталь горной реки, надеясь увидеть там чёрта, или хотя-бы проплывающего мимо лосося. В таком стремноватом виде меня и запечатлел Федя на свой длиннющий объектив. -Щёлк! В фотоаппарате громко выстрелило зеркало. -Не надо! – Я закрыл ладонью лицо - Иди лучше… С-сними как Рита переодевается! Улыбающийся фотограф отвернулся от меня и навёл камеру на кусты… Примерно через час привал был окончен, и, навьючившись ничуть не уменьшившимися рюкзаками мы потащились дальше, свернув на относительно пологий склон, где цепляясь за жидкие кустики и спотыкаясь поползли наверх. Вершина находилась на высоте около километра над уровнем моря, и метров триста, уже вроде-бы осталось позади. По пути иною был затеян разговор с Федей, который стал рассказывать, что скоро купит себе машину. Я в свою очередь, не без удовольствия рассказал ему о своём Фиате, потом что джип лучше не покупать, потому что «жрёт много», и вообще что чем меньше писюн, тем больше у мужика машина. Это была весьма хорошая шутка, на которую многие мои собеседники почему-то обижались (наверно у них были слишком большие джипы и немаленькие комплексы). После таких шуточек нами легко и непринуждённо был заведён разговор об итальянском дизайне, Данте Джакозе, Джорджио Джуджаро, и мы даже почти дошли Энцо Феррари, когда сзади вновь раздался злобный голосок. -И хватит хвастаться своей машиной! Уже все уши прожужжал! Ну, вот опять за что мне всё это? Ну, конечно, за то, что испортил симпатичной девушке настроение, и ещё вдобавок обидел её своими дурацкими шуточками. Но насчёт машины Рита была совершенно неправа: не далее как две недели назад она можно сказать практически напросилась ко мне на «курсы вождения», и что самое интересное, пару уроков мы с ней уже провели. Но об этом позже… Последние сто метров до вершины были самыми трудными, вдобавок влажноватые кеды сыграли со мной злую шутку – на пятках и пальце были натёрты весьма значительные мозоли. Раза три мы останавливались, и я, сидя на склоне и попутно переводя дух, наклеивал на них всё новые куски пластыря, которые потом намокали, или скатываясь сползали, из-за чего создавались предпосылки к появлению новых мозолей. К моим злоключениям основная часть нашей «банды» относилась весьма терпимо, разумеется, за исключением Риты, которая закатывая глаза наверх качала головой и многозначительно вздыхала. Наконец склон остался позади… Наверху дул весьма холодный ветерок, и не было ровным счётом ничего интересного, кроме нескольких памятных груд камней, сложенных предыдущими путешественниками, и живописного вида. Но красивый вид это понятие относительное: ведь пока забираешься на гору, то обязательно смотришь на пройденный путь, и именно в процессе подъёма испытываешь самые острые ощущения. В итоге, посидев с полчаса на ветру, и сфотографировавшись на память, мы начали неспешный спуск, чтобы в ложбине устроить лагерь и заночевать. Завтрашний день обещал быть весьма тяжёлым, так как нам предстояло дойти до ущелья, пересечь его насквозь, и пешком дойти до станции. Главное было вечером хорошо досушить кеды. …И вот кто-то ставил палатки, кто-то варил ужин, кто-то перетаскивал с места на место нашу поклажу; а мне было доверено собирать дрова и помогать женской части коллектива поддерживать огонь, причём делать это было весьма непросто, так как сухих палок в округе было немного. -Дрова! Неси дрова, быстрей! Щас потухнет! Фу, сырые! Один дым от них! – раздавалось вдалеке, пока я пытался тупым топориком срубить засохшую корягу. -Ну где ты там, уснул что-ли?! – снова зазвучал противный женский голос. -А не воспользоваться ли нам эрзац-дровами? – как всегда выручил меня в критической ситуации мозг. – Насобирай сухой ягель и брось его в костёр! Ягель – это такой белый мох, встречающийся в северной части России. Читал, что его очень любят олени, хотя не понимаю, как можно есть такую безвкусную сухую гадость: обыкновенный мох и то вкуснее. И вот бросив в костёр охапку колючих пластов этого чёртового ягеля, и прикрыв сверху влажным мхом (чтоб тот просушился), я стал ждать, когда же он начнёт гореть. Сначала повалил красивый густой белый дым сродни тем, что был у индейцев в сигнальных кострах, а потом всё затрещало, и котелок с супом, жарящиеся сосиски, и, частично, чайник охватило пламя. Уже через минуту после этого происшествия меня внезапно уволили с должности кочегара и опять отправили в изгнание в близлежащий ельник за новой порцией сухих палок. Книжки и фильмы про походы рисуют нам идиллические картины подобных мероприятий: все сидят у костра, что-то жуют, пекут картошку, и мешают большой деревянной ложкой некое блюдо в котелке, на поверку являющееся кашей с тушёнкой. Девушки при этом одеты в длинные фланелевые клетчатые рубашки и подвёрнутые джинсы, а парни… Во что обычно одеты парни я не помню, так как на них не смотрю и не запоминаю. Американцы ещё жарят на костре зефирки на длинных прутиках, и приставив зажжённый фонарик к лицу, рассказывают друг другу разные страшилки, а русские… Не знаю – полагаю выпивают по 150 грамм перед сном, и заваливаются спать, либо сплетничают под это дело. У нас тогда в котелке варилось фирменное блюдо Риты: суп из доширака, куда для нажористости была добавлена банка тушёнки, а также порезанные си банка тушёнки, и в отличие от советских «туриков» мы набивали желудки не из алюминевых, а из одноразовых полистироловых мисок. Интересная штука, кстати: тонкие гнутые бортики можно использовать в моделизме. Только вот для чего их-бы приспособить? Наверно модельный клей эти тонкие стенки попросту разъест, так что использовать их можно только для какой-нибудь мелочёвки… Может фигурно вырезать и согнуть спинку кресла для биплана времён Первой Мировой? А почему-бы и нет! Например, для Фоккера E-III… -Да хватит уже миску разглядывать! – раздался над ухом громкий баз Феди. -А...? Я просто задумался… -А он вообще сегодня ужин не заслужил! - мрачно пробурчала Рита. -Не заслужил? Ну и не очень-то и хотелось – с подчёркнутым безразличием ответил я. - Сардельку-то хоть можно? И не дожидаясь разрешения, тут же схватил одну из них, приговаривая: «Конечно можно, ведь их же я принёс!». Таким образом, я сознательно пошёл на конфронтацию с Ритой, показательно отказавшись от её стряпни, и насадив толстую бледную сардельку на длинную сухую ветку, сунул её в костёр. Хрусть! Ветка сломалась, и сарделька упала в костёр. -Ничо: с пригорелками ещё вкуснее, - бормотал я, выуживая другим прутиком перемазанный в угле и пепле ужин из пламени. -Фу, она-ж грязная! – пискнула Нина. -Есть такая поговорка: «в походе и на рыбалке всё стерильно!» – нашёлся, что ответить я. – Вот щас запью коньячком и добью всех микробов! -Хрю, хрю… - пробубнила Рита, глядя в тарелку. -А ты у нас просто шеф-повар, и мастер по грибам и корейской кухне, - я стрельнул в неё глазами, вытащил наконец-то свою сардельку из костра и продолжил шутку. - Доширак это же корейское блюдо. Главное не забыть насыпать в котёл содержимое пакетиков с «увкуснителями»! -Главное никогда не есть её плов, громко «шепнула» мне в ухо Ира. Рита ничего нам не ответила, перестала есть, и положила ложку в миску. Наверно обдумывала, какую-нибудь гадость, но так и не придумала. -Я пошла спать, - устало произнесла она, и удалилась прочь от нашей компании. А зря: веселуха только начиналась, ибо мы открыли бутылку с коньяком. В этот момент мне почему-то стало не до коньяка и цыганского веселья. Глядя на удаляющуюся прочь спину Риты, я понял, что наши отношения, не успев начаться, дали трещину, быстро разрастающуюся до размеров ущелья, которое мы собирались завтра «покорить». -Кто сунет нос в женскую палатку, тот получит…. В лоб! Поняли? – крикнула нам она. -Спокойной ночи! – прозвучал в ответ хор подвыпивших голосов. -Я вас предупредила! – фыркнула Рита в ответ. Всего через полчаса возлияний народ перешёл к чаю, байкам и сплетням, а я сидел пень пнём, и даже не выпил ни капли, так как настроения совсем не было. К тому же большинство неприятностей со мной и с Ритой приключалось именно после алкогольных возлияний. А ещё мне надо было постоянно находиться настороже: ведь девушка, которая мне нравилась могла в любую минуту куда-нибудь упасть и получить травму, а какой-нибудь герой должен был её спасти. И этим героем ни в коем случае не должен стать более физически развитый Федя, либо кто-нибудь другой. Пока я предавался мечтам, Ира тоже покинула нас, и пошла в палатку проведать подружку. Наверно мне надо сделать тоже самое: заодно попытаться помириться с ней, потом вытащить за ручку из палатки, напоить коньячком, обнять, обогреть… Да!! Пойду мириться! -Ри-ита! Рит-та!, - я подошёл к палатке и игриво подёргал её за полотняный полог как девушку за юбку. -Сюда нельзя! - раздался раздражённый голос изнутри. -Рита, ну выходи-и!... -Ща в лоб получишь! -Выходи, поговорим! -Отстань! -Тогда вхожу я! -Предупре… -Всё, вхожу! Ну ты чё сегодня…, - с этими словами я просунул голову внутрь, но в полумраке палаточных кулуаров ничего разглядеть так и не смог, потому, что получил сильнейший удар по лицу. Кажется, заехали ступнёй, обутой в кроссовок… -Рит, ты чо, совсем?! – раздалось изнутри. Следом посыпались оправдания, ругательства и звуки борьбы. Я в это самое время валялся на спине возле входа, судорожно ощупывая языком передние зубы. К счастью, зубы были целы, но во рту ощущался противно-приторный вкус крови – похоже мне разбили десну, губу, и… О, боже и нос! -Останусь на всю жизнь кривоносым! – пронеслось у меня в мозгу, которая уже начинала сильно болеть - я глотал кровь и одновременно захлёбывался ею – в носу почему-то очень сильно жгло, словно его изнутри намазали острым соусом. -Умираю! Нет вроде пока не умираю… У меня нос пятачком! Он распух! Он сплющен!! Он сместился набок! – мысли одна страшней другой посещали меня в эту минуту. -Шдо с боим досом?! – крикнул я показавшейся из палатки голове Иры. -Ох, й-ёптыть! – ответила голова и скрылась за матерчатой «дверью». -Умира-аю! Ира выползла из палатки и приложила к моему лицу салфетку. -Шдо с досом?! -Ёлы-палы, да его внутрь вдавило! Надо срочно к хирургу! -Не ври, не ври! -Да всё с ним в порядке, просто немножко покраснел. -Он разбид! -Ну, немножко кровушки вышло… -Зедкало, зедкало! -Да где я тебе возьму зеркало?! Всё!! Лежи спокойно! Я лежал, прижимая кусок розовой ткани к лицу и время от времени сплёвывая кровь, а Ира скрывшись в палатке отчитывала подружку за чересчур агрессивную защиту женской территории, причём судя по шлепкам, даже с применением подзатыльников. Остальная часть нашей группы в этот скорбный час стояла возле меня, пила чай с коньяком, и, вместо того, чтобы сочувствовать, обменивалась плоскими шутками вроде: «Бьёт, значит любит!». Через пару минут тряпочка покраснела и намокла. Я оторвал её от лица, чтобы разглядеть, много-ли литров крови потерял, и обнаружил, что это в недавней своей бытности прекрасный женский платочек с кружевами, сродни тем, которые так любил Арамис в «Трёх мушкетёрах». -Э! А…! Ира, чё это ты мне дала?! -?! Это-ж Риткин платочек, - ответила высунувшаяся из палатки рыжая голова. – Можешь его понюхать, ведь ты у нас… Хи-хи… Любитель…! -Он промо-ок… -Не ной! Ничё другого пока нет! -Кровь идё-от… -Не будь девочкой! Подожди, щас чё-нибудь найду! Кста-ати, кровь, между прочим, хорошо впитывают женские прокладки. Ритк, а Ритк! - продолжила она издевательским тоном – А у тебя прокладок с собой нет?! А то тут… Хи-хи… Мужчине надо…! Ритуль, ты какими, кстати, пользуешься? -Ничем таким я не пользуюсь!! – раздался раздражённый злобный голос из палатки. -Понятно. Другим значит-с… – Расплывшее в моих слезящихся глазах Ирино лицо озарила хитрая улыбочка, и она снова переключилась на меня. - Слу-ушай, а может тебе в ноздри тампоны запихать? -Не дада!!! -Ритк, у тебя чё там «Тампакс»?! Дай-ка мне один...! В ответ из палатки послышались новые ругательства и вылетел белый кроссовок, попутно угодивший в рыжую женскую голову. Я же воспользовавшись этим замешательством, пополз крокодильчиком в свою «норку», отхлебнув по пути из стоявшей у костра полторашки пару глотков коньяка. От сорокаградусной сивухи во рту сильно зажгло, вокруг раздался сдавленный смех, и в головах «сочувствующих» родились с полдюжины новых пошлых шуточек. Через пару минут лёжа в палатке и немного придя в себя, я засунул платок в карман, достал из рюкзака рулончик бинта, и, не разматывая приложил его к носу. Не хотелось-бы снова употреблять термин «тампон», но именно эту роль сейчас выполнял предусмотрительно взятый мною бинт. В этой ситуации оставалось жалеть лишь о том, что был взят всего один рулон. И вот теперь валяясь в полумраке тканевого домика на воняющем дымом спальном мешке, у меня было время вспомнить прошедшую весну и планы на лето. В эти планы входило неспешно найти новую подружку, сделать ремонт в ванной, купить новые диски на колёса для Фиата, может быть даже накопить на кожаную обивку. Начиналось всё чудесно…. А что теперь? Теперь я избитый шизанутой девушкой валяюсь в прожжёной палатке с розовым платочком на лице. А мог бы и с женской прокладкой! -Зер гут, майн юнге! - сказал-бы Леопольд фон Захер-Мазох, и одобряюще покачал-бы головой. – Их гратулире дих! {Очень хорошо, мой мальчик! Я поздравляю тебя!} Но я-то не был мазохистом, и такое положение дел мне совсем не нравилось! И эта девчонка никакая не Аэрокобра – она просто злобный худющий «сто девятый» Мессершмитт! - «О, если б ты, моя тугая плоть, могла растаять, сгинуть, испариться…!» - восклицал шекспировский Гамлет, мечтая о самубийстве. - «Я трус! Я подлец! Я жалкая ничтожная личность!» – говорил сам себе уже упомянутый попугай Кеша, перед тем как повеситься. - Я идиот! Я придурок! Я жалкое ничтожное чмо! - говорил я сам себе перед тем как…. Нет, вешаться на верёвке, украденной на работе я не собирался. Я решил поступить как среднестатистический настоящий мужчина. Бежать! Да, бежать! Ну, точнее не совсем бежать, а гордо покинуть этот приют комедиантов и отправиться домой с высоко поднятой головой. Униженный, но не побеждённый. -Что за хрень? – подумает кто-то и будет прав. Это действительно было как-то не по-взрослому. Но что же ещё оставалось делать мне? Идти вместе со всеми, терпеть дебильные шуточки типа «бьёт значит любит» и ожидать новых ритиных пинков? Или публично послать её на хрен, и самому дать ей пинка? Нет. Мне как человеку инфантильному и сумасбродному бегство было как-то ближе. Перво-наперво надо было разработать план побега. Да, собственно, какой там план? Просто завтра надо было встать пораньше, и пока все спят схватить свой рюкзачок и тихонько отправиться вниз, а там, через лесок вприпрыжку добраться до станции и ждать проходящего поезда. Пропуском в нормальный мир должна была стать сложенная в несколько раз тысячерублёвая бумажка, засунутая в непромокаемый целлофановый пакет, вложенный в свою очередь, во внутренний карман спецовки. Я потрогал карман, нащупал покатые бока «мерзавчика» и услышал ласкающее слух пакетное шуршание. -Моя прелесссть, - даже не знаю, кому были адресованы эти слова – коньяку или деньгам. Затем решено было приступить к написанию прощального письма, а это тоже немаловажная деталь, если хочешь уйти красиво, никого не обвиняя, но чтобы прочитавший обо всём пожалел и почувствовал себя говном. Записка писалась найденным в спецовке карандашом на картонке от упаковки печенья с начинкой. Текст записки был таков. Привет всем! Здорóво други! Понимаю, что всех только сдерживаю, и со мной вы рискуете не дойти до ущелья. Так что я решил пойти обратно на станцию, где потом пересяду на следующий поезд до Дырдовска. Извините, что так получилось… Фраза «Здорово други!» принадлежала Ивану Бездомному из «Мастера и Маргариты», и Рита должна была понять этот тайный знак, и, если у неё есть совесть, вдвойне почувствовать себя говном. Этаким говном в квадрате. Честно говоря, уходить отсюда совсем не хотелось, и душа страстно желала, что бы все начали умолять меня остаться. Чтобы Федя сказал: «Чувак, я тебя не отпущу!»; а Ира бы угрожала меня связать, как «последнюю извращужку»; и главное, чтобы Рита потупив глаза сказала: «Не уходи… Пожалуйста…». С мыслями об извиняющейся передо мной Рите я и провалился в сон, очнувшись через несколько часов под пиканье будильника на телефоне.

«Усталые, но довольные мы вернулись домой» - именно так обычно заканчиваются ненавистные школьные сочинения из серии «Как я провёл лето». Усталые, но неудовлетворённые мы сидели на разных сиденьях пустой грязной электрички, и думали каждый о своём. Толя и Нина разглядывали в фотоаппарате свои фотки с похода, Федя играл на телефоне, Ира дремала, Рита угрюмо выковыривала грязь из под ногтей, а я напротив неё возлежал на боку как римский патриций, и тупо пялился на этот увлекательный процесс. Болели коленки, болела голова, болели мозоли, дышать носом было тоже больно, и вот сегодня к этому букету присоединилась ещё и боль от ритиных палок. -Ну… Как ты? - вдруг робко спросила она, глядя на свои испачканные пальцы. -А как ты думаешь?! – иронично-злобно процедил я, глядя на её испачканные пальцы. -Даб… Дав… Хм… - промычала она в ответ, и снова принялась отскребать палец от смеси черники и подосиновиков. Я стал смотреть в окно. -Надо… М…, - пробурчала она. -Что? Но собеседница вновь углубилась в «маникюр». -Даб… Давай я тебе спину намажу! – вдруг вырвалось у неё, и ритина очаровательная мордашка тотчас покраснела. От такого интимного предложения я аж подскочил; дремавшая Ира открыла глаза; Федя оторвал взгляд от телефона; а разговоры на соседнем сиденье стихли. -У меня есть мазь от синяков! Я м-могу намазать! – Рита трясущимися руками начала спешно копаться в рюкзаке. Наружу посыпались какие-то пакеты, салфетки, обгрызенное яблоко, затем выпрыгнул рулон туалетной бумаги, тотчас спрятавшийся под скамейку. Наконец, из кармана рюкзака был извлечён пакет с лекарствами, и, сжимая красивый тюбик, девушка с грязными ногтями несмело посмотрела на меня, словно говоря: «Ну… Ты разденься, что-ли…» -Давай лучше сам! – и, не дождавшись ответа, я выхватил крем из едва державших его рук, после чего направился в туалет электрички мазать себе поясницу. Всякие разные мягкие интимные места решил не трогать. Вернувшись, я обнаружил, что четыре пары глаз внимательно уставились на меня, с немым вопросом. -Ну, что, намазал?! – загоготал Федя. -Только поясницу, и ничего другого! Вот, смотрите! – настроение улучшилось, и я гордо приподнял футболку, чтобы показать разноцветные следы, оставленные на мне лямками рюкзака, камнями, палками для скандинавской ходьбы, и выслушать сочувственные реплики. -Ой, там прям все цвета радуги! -Как красиво! -Рита ты прям Пикассо! -Казимир Малевич! -Русский авангард! И тому подобное. А там действительно было на что посмотреть: если кто-то видел обложку пинкфлойдовского альбома «Обратная сторона Луны», то может себе представить некий треугольный синячок, от которого в разные стороны расходятся красивые разноцветные полосы. -Спасибо, - с этими словами я вручил мазь владелице и плюхнулся на сиденье. Садиться было чертовски больно. -Пожалуйста, - едва слышно прошептала Рита, и спустя минуту решила продолжить разговор. -Рома, а ты починишь мне палочки? – робко спросила она. -ПАЛОЧКИ? – моё лицо расплылось в издевательской улыбке так, что разбитая губа снова треснула. – А зачем тебе ПАЛОЧКИ? Опять лупить меня будешь? Она в ответ часто захлопала ресницами, а её губы задрожали. -Да кане-ешна починю! – сказал я успокаивающим тоном, схватил несчастные палки, лежащие на сиденье, и тут же засунул их к себе в рюкзак. -Спасибо, - едва разжав рот, прошептала она. На самом деле мне совершенно было непонятно, как ремонтировать телескопические палки из углепластика. Было два варианта: поинтересоваться у мужиков на работе, или склеить их клеем, коих у меня, как у Настоящего Моделиста было великое множество. Так и не покончив с «маникюром», Рита забралась на сиденье с ногами, и теперь тоже полулежала-полусидела на обитой дерматином скамейке вагона напротив меня со своим обычным безразличным выражением лица и грустным взглядом, устремлённым куда-то сквозь меня в пустоту наверно понимая, что шведские палки починить всё-таки не удастся. -Рит! Она не ответила. -Рита! Она на секунду взглянула на меня, а потом снова уставилась в пустоту. -Ну что ты сидишь, как… Ленин в двадцать третьем году! У тебя весь рот в чернике! В ответ она спешно попыталась оттереть его такими же фиолетовыми пальцами, но получилось только хуже. -Нет, надо не так! – с этими словами я взял одну из выпавших из рюкзака бумажных салфеток, вновь откупорил свою бутылочку с коньяком, и, промочив им салфетку, наклонился над Ритой с намерением оттереть её мордочку. -Н-не н-надо. Н-не так…, - она пыталась вяло сопротивляться, но сдалась, и, закрыв глаза, приняла-таки мои ухаживания. А моделисты, как известно, большие специалисты во всевозможных протираниях, промываниях и оттираниях. Если бы мне дали полную свободу действий, немножко спирта и несколько ушных палочек, то я бы оттёр и лицо, и пальцы. Теоретически я мог бы и её ногти покрасить из аэрографа чудесной японской эмалью, предварительно красиво залепив пространство вокруг ногтей скотчем. А поверх эмали в качестве финишного покрытия, задул-бы японским лаком. А ещё мог бы покрасить ей ногти кисточкой, нанеся на них камуфляжный рисунок. Или лучше декали, а сверху глянцевый лак! Например, на ногтях весьма гламурно бы смотрелись британские кокарды, или авиационные технические надписи: например «не трогать!», или «брать здесь». Должен заметить, что нанесение технических надписей на девушек это наверно очень увлекательное занятие, но пока в моих руках была только салфетка, пропитанная коньяком. Прикасаться к ритиному лицу было весьма приятно: вдобавок к этому, находясь всего в нескольких сантиметрах можно было разглядеть, как говорится, все трещинки и заклёпки. Моё избитое тело даже начало по-своему реагировать на столь близкий контакт, и если бы вагон немного качнулся, то я бы потерял равновесие, и наши губы соединились… Но вагон конечно же не качнулся… -Дырку протрёшь! – раздался знакомый прокуренный женский голос за спиною. Рита тотчас же открыла глаза и прожгла меня взглядом Медузы Горгоны, означавшим, что мне не следовало было воспользовавшись моментом столь усердно возюкать по её лицу, получая от тактильных контактов не совсем приличные удовольствия. -Спасибо, достаточно, - прошептала она. До конца поездки мы в основном молчали… Дома в зеркале несколько дней показывали всякие ужасы. Я уже думал, не воспользоваться ли мне тамиевской пудрой (Да, у Настоящих моделистов есть и такое!), чтобы как-то скрыть всю эту срань на лице. К счастью, на нём отсутствовала синева, что свидетельствовало о том, что нос не сломан, но он был красный, и опухший как у немецкого истребителя «Альбатрос» из пятнадцатого ягдштаффеля (носовая часть самолётов из этого авиаполка окрашивалась в красный цвет). Но мне ещё повезло, что не из тринадцатого ягдштаффеля (у них носы красились в зелёный). Завалившись на диван и придя в себя, я ощутил нахлынувший приступ голода, а так как в холодильнике оставался только кетчуп, банка солёных огурцов и суховатая колбасная жопка, руки по привычке достали из-под стола очередную банку тушёнки. Всё остальное накануне было взято в поход, и теперь находилось чёрт знает где: предполагаю, что у Иры дома, так как именно ей посчастливилось нести обратно недоеденные припасы со жратвой. Так что мне теперь вновь предстояло есть тушёнку с ножа, облизывая жир. -Дерьмо! – вырвалось вдруг у меня, а затем, найдя в интернете нужный номер, я набрал десять цифр и заказал себе пиццу. Через полчаса голодания моя немытая финка уже нарезала жёсткое бездрожжевое тесто, а через минуту торопливые дрожащие руки уже запихивали его в рот. Куски сыра и шампиньоны падали с мягких пластов на стол и в коробку, но нет, нет, нет – ничего не пропадёт! Пицца запивалась позавчерашним чаем, а её чёрствые корки заедались нарезанной колбасной жопкой, предварительно разогретой в микроволновке. Зазвонил телефон. -Дын, дырыдын-дын-дын. Дын, дырыдын-дын-дын! – это гитарист «Animals» Хилтон Валентайн выдавал свой мощнейший перебор из песни «The House of Rising Sun». Из всего рока, по моему мнению, именно эта нетленная штуковина лучше всего подходила для телефонного рингтона (ну не считая «Ай мисс ю», конечно). Звонил Мыша. -Здорóво! Ну как? Трахнул свою Риту? – беззаботно спросил он. -Э-эээ… Нет… Я щас ем. Давай потом перезвоню. -Всё с тобой понятно, - ответил он. В переводе на наш мужской язык это означало: «Ты лох!». Я положил телефон, и глубоко вздохнув, продолжил трапезу. А на следующий день заехал в спортивный магазин и купил Рите новые палки…

Половина первого ночи, а я сижу и читаю...

Присоединяюсь.Даешь продолжение !

Полёт первый. Знакомство с новым истребителем. «Одна таблетка сделает тебя большой И одна таблетка сделает тебя маленькой, А те, что давала тебе в детстве мама Не давали такого эффекта. Позови Алису...!» Была середина лета, я был пьян, и шагал домой с работы по улицам родного города, попутно разглядывая симпатичных девушек, которые наконец-то поскидывали скучные джинсы и куртки, и надели летние легкомысленные наряды. Из моих ушей торчали дешёвые китайские наушники, в которых звучал «Jefferson Airplane». Дело в том, что по окончании весьма плодотворной трудовой недели мы с коллегами выпили по паре банок холодного джин-тоника сразу же за углом магазина, а затем запили его водкой. Или возможно мы пили водку, и запивали её сладким лимонадом и кисловатым джин-тоником – точно уже не помню. Помню наш водила, уходивший в отпуск всё время напевал «Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала», а я с ухмылкой наливал ему какую-то шипучую дрянь в пластиковый стаканчик. Да, по-моему мы делали коктейли, но 100%-но не помню. Однако результат пиршества помню точно – после водки и джин-тоника мы вместе с очаровательной Грейс Слик по дороге домой отлавливали белых кроликов в сказочном королевстве: несмотря на трудности в личной жизни, настроение было прекрасное, ведь впереди были два выходных! {Грейс Слик одна из вокалистов группы Jefferson Airplane – исполнительница известной песни «White Rabbit» про Алису, грибы и таблетки} Город Дырдовск, где я живу - небольшая точка на карте. Это один из многочисленных маленьких промышленных моногородов появившихся на свет во времена СССР. В нём нет ничего особенного, не считая природы, привлекающей туристов, и его так сказать сердца, и одновременно всеобщего кормильца - промышленного комбината, имя которого я лучше сохраню втайне. Как и в каждом уважающем себя городе здесь есть свой облупленный ДК, страшненькая больница, обветшалые спортивные сооружения и сияющие манящими огнями различные развлекательные заведения. Как и каждый уважающий себя город, Дырдовск гордится своими знаменитыми горожанами, передовиками производства, поэтами и писателями, когда-то жившими в нём. Как и в любом советском моногороде здесь нет архитектурных достопримечательностей, ибо самые старые здания начали строить в эпоху первых пятилеток. Он небольшая точка на карте, где тоже живут такие же люди со своими проблемами, своими интересами, и своими хобби. Жить в Дырдовске и заниматься здесь творчеством весьма непросто. Конечно, если ты вышиваешь крестиком или играешь на гитаре, то наверняка найдёшь себе единомышленников. А вот если ты собираешь марки, монеты, модели машинок, или, не дай Бог занимаешься скрипофилией или перидромофилией то все будут считать тебя записным чудаком, или просто чудиком. И то, что было сейчас перечислено вовсе не болезни и не сексуальные девиации, а всего лишь коллекционирование старинных ценных бумаг и всевозможных билетов. Вот представьте: -Я перидромофил! -Фу, извращуга!!! За такое признание могут не разобравшись и в морду дать. А я вот занимаюсь стендовым авиамоделизмом. -Клеишь самолётики? М-ммм…. Прикольно; я тоже в детстве клеил, - говорят мне обычно знакомые. Наверно в крупных городах можно найти и соответствующие магазины, и понимающих толк в сборке, окраске и тонировке единомышленников, но в нашем маленьком, грязненьком или заваленным снегом городке таковых нет. Ну, а если и есть, то они всячески скрывают своё естество от окружающих, боясь показаться не такими как все, ведь заниматься здесь чем-то необычным – дело весьма неблагодарное. Обычно люди вроде как одобряюще кивают, а на самом деле мысленно крутят у виска пальцем, так что на вопрос: «Чем занимался на выходных?» я обычно отвечаю «Был в гараже» или «Бухал», или просто «Лежал на диване и чесал пузо». Да, у нас в городе лучше чесать пузо, чем клеить самолётики. Ну а в чём суть, смысл, соль и предназначение данного хобби? А смысл всех хобби в том, что если мужчина не занимается чем-нибудь конструктивным или деструктивным, то в свободное время он будет тупо пить пиво и играть в танчики на компе, практически не замечая, что творится вокруг него. В СССР, когда не было компьютеров, а телек показывал всего две программы, все чем-нибудь занимались, чтобы не сойти с ума или не умереть от скуки. Ну а теперь у всех хобби есть прекрасная альтернатива в виде полторашек пива и безлимитного интернета с играми, фильмами и голыми девками. Тут уж каждый выбирает увлечение по себе, оценивая все риски, достоинства и недостатки. Недостаток моделизма в том, что у вас в квартире будет перманентно пахнуть то красками, то растворителем, то вообще непойми чем, а шкафы и потаённые углы будут постепенно заниматься коробками, ибо любой моделист это ещё и коллекционер несобранных моделей. К тому же данное хобби весьма, как я выразился раньше, деструктивное: ведь продать свои поделки дело весьма хлопотное, и зачастую в результате продажи удаётся лишь «отбить» стоимость самого набора и красок. О затраченных усилиях речь не идёт – ибо процесс сборки модели самолёта или танка это не работа, а сущее удовольствие. А вы что, хотите ещё и деньги за удовольствие получать?! Нет, не выйдет! И здесь есть ещё один немаловажный фактор: такое хобби обычному обывателю зачастую непонятно, а всего чего он не может понять, он начинает бояться, зачисляя моделистов, филателистов, филокартистов и прочих нумизматов в разряд не совсем нормальных или даже опасных. Вот то ли дело рыбалка! Вечером под ворчание жены собрался; утром ни свет ни заря позвякивая тяжёлым рюкзаком уехал с друзьями на природу. А на следующий день небритый, опухший и искусанный комарами приехал, привёз двух окуней, выслушал усмешки жены, в понедельник на работе мужикам похвастался, и на два-три месяца адреналину получил. Всё! И главное это всем понятно. Всем понятно, за что можно мужа погрызть. Например, принёс мало рыбы – попилить за то, что от рыбалки одни расходы. Принёс много – так она в холодильник не влезет! И кто её вообще будет жрать?! Да там с прошлого года ещё два килограмма осталось! А если принёс столько сколько нужно – можно поругать за пьянку, или прожжённые штаны. И в этой семье всё понятно – мужик, мужские игрушки, мужские увлечения и всё такое. Ну а вот если мужик по вечерам сидит всё чё-то клеит, пилит, красит, смешивает вонючие жидкости, покупает непонятные книжки, распечатывает чертежи, постоянно с ними сверяясь, это выглядит как-то не совсем нормально. Вот, к примеру, нахрена ему чертежи?! Он что летать на этом самолёте собрался?! А нахрена ему куча шприцов и разных баночек?! Он, что, алхимик? Наркоман? Токсикоман? Сектант? Террорист? Или может (о, ужас!) он собрался отравить тёщу?! Но самое дикое в том, что ему постоянно идут и идут посылки с купленными моделями. Причём несобранными! И в Детский Мир он всё ходит и ходит! Причём не для того, чтобы купить племяннику подарок – он всё это покупает, для себя, для себя, для себя…. А если уж в отпуск поедет через Москву, то обязательно несколько торговых точек обежит, и тоже что-нибудь купит! А как же достопримечательности? А Красная Площадь? А манящие витрины торговых центров?! Всё по боку: только покупает и покупает модели. Да эти коробки уже складывать, блин некуда – их же за сто лет не соберёшь! А каковы же достоинства данного хобби? Ну, во-первых человек худо-бедно занимается творчеством, во вторых меньше сидит за компом, в третьих меньше пьёт, ибо на пьяную голову сделать что-нибудь толковое редко получается (проверено на себе). Ну и разве худо, когда мужчина всегда трезв, и всегда дома? Но так бывает не всегда, потому что в тот день я закинувшись коктейлем из водки и джин-тоника шагал по пятничным улицам домой, нацепив тёмные очки и врубив в mp3-плейере рок-группу, исполнявшую песни о всеобщей любви, и различные расширяющие сознание вещества. Ведь если напиться, надеть очки и включить соответствующее звуковое сопровождение, то маленький грязненький Дырдовск может превратиться в чудесный Амстердам. При этом городские канавы могут показаться каналами, гастарбайтеры станут эмигрантами из карибских колоний, пьянчуги покажутся весёлыми растаманами, рюмочные будут кофи-шопами, столбы ЛЭП ведущие к фабрике станут ветряными мельницами, цвета флага на здании администрации поменяются местами на синий-белый-красный, и если постараться, то можно даже отыскать и улицу красных фонарей… «А зори здесь тихие, а зоны здесь дикие», - пелось в песне про Васю-Совесть; и да, это всё про нас. Что касается меня, то я не так давно расстался с девушкой; точнее она уже не была девушкой, а женщиной примерно моего возраста. А так как все знакомые дамы сравниваются мною с самолётами, то я про себя звал её Женя-Тандерболт. Это словосочетание звучит как ругательство, хотя на самом деле Тандерболт - это был американский истребитель времён второй мировой войны. А почему, собственно, такое сравнение? Не знаю, наверно потому что я начитался всяких книжек про авиацию. Вот что писал об этом самолёте наш знаменитый лётчик испытатель Марк Галлай. «Уже в первые минуты полета я понял - это не истребитель! Устойчивый, с комфортабельной просторной кабиной, удобный, но - не истребитель. «Тандерболт» имел неудовлетворительную маневренность в горизонтальной и особенно в вертикальной плоскостях. Самолет медленно разгонялся - сказывалась инерция тяжелой машины. «Тандерболт» замечательно подходил для простого полета по маршруту без резких маневров. Для истребителя этого недостаточно». А вот что об этом «самолёте» напишу я. - Уже в первые дни жизни с Женей я понял – у нас нихрена не выйдет. Да, она была замечательная: устойчива в связях, с комфортабельной просторной квартирой, с ней было удобно жить, так как она могла стирать и гладить рубашки, варить различные супы, жарить котлетки, печь пирожки, но это не всё, что мне нужно для жизни. Как и все Тандерболты она имела недостатки: например, неудовлетворительную манёвренность в плане нежелания что-то менять – сказывалась инерция прошлой жизни. «Женя-Тандерболт» прекрасно подходила для дружбы и простых и нечастых интимных встреч. Для подруги жизни этого недостаточно. А случилось вот чего. Начнём издалека. -Вы любите смотреть американские фильмы? Нет, это слишком издалека. -Вы ходили с девушкой в кино на романтические мелодрамы? Нет, опять не так. Наверняка все смотрели фильмы про любовь либо в кинотеатре с подружкой, робко положив свою ладонь на её миниатюрную ручку, лежащую на подлокотнике, либо зевая с женой на диване, либо просто так от нечего делать, перещёлкивая после работы каналы. И так как штампуют такие поделки непрерывным потоком, то сюжеты зачастую похожи один на другой. Например: двое разводятся, а потом мужчина пытается снова сойтись с бывшей женой (тем более что их помимо нажитого имущества связывает ещё и общий ребёнок). О-ля-ля, у неё был ребёнок? Да, бывает и такое: дело-то житейское. А вот новый ухажёр бывшей жены либо зануда, либо придурок, либо мудак, либо козёл, либо какое-то ничтожество. Эти четыре эпитета можно чередовать в любой последовательности, и лепить на ухажёра или сразу все, или по одному, или попарно. Я вот был козлом. -Ты?! Да ну! Не может быть! – говорили мне товарищи с работы, подливая водочку в пластиковый стаканчик. -Тем не менее, это факт. Но признание свои ошибок – это уже первый шаг на пути к исправлению! -Ну, несомнее-еенно! Да, я был классическим козлом из тех, что показывают в голливудских фильмах. Но как вроде-бы нормальный творческий человек может быть козлом? Как такое возможно?! Возможно. Может я заделал ей второго ребёнка, а потом бросил? Или дал в глаз по пьяни? Или пропивал свою получку? Или пропивал её получку? Или изменил? Нет, нет, и нет; всё было гораздо прозаичней. Вот, представьте, встречаетесь вы с лицом женского пола весьма симпатичной наружности и неплохой такой окружности, и даже иногда остаётесь у неё ночевать. И всё бы вроде идёт гладко, но дело в том, что у ребёнка обязательно должен быть отец, живущий не абы где, а в этом же небольшом городке; может быть даже на соседней улице. И, к примеру, в воскресенье, или в какой-либо другой день он нежданно-негаданно заходит в гости. В этот момент любовная новелла тут же превращается в мелодраму, особенно если он безмерно любящий отец, а вы - неизвестно кто в семейных трусах. Тут то и возникает некий неприятный треугольник, описанный в кино. С одной стороны добрый папа-бывший; с другой стороны его вторая половина, которая может и не прочь-бы восстановить отношения; ну и с третьей, собственно, я, согласно киноштампам сидящий с пивом на диване и раздающий всем поджопники. На самом же деле видеть как твоя подружка, к которой у тебя даже есть какие-то чувства, встречается и общается со своим бывшим весьма неприятно. Зрелые люди, у которых возможно есть дети, к таким встречам относятся более-менее спокойно, некоторые являются пофигистами, у некоторых тоже есть дети «на стороне», и они уходят общаться с ними. Но я видимо был незрел и зелен как абхазский мандарин, а потому постоянно то злился, то обижался, то выражал недовольство всей этой ситуацией и постоянно капал всем на мозги. А на кого злиться, если всё так устроено?! На себя что-ли? Ну, и на себя тоже. На самом деле, Её Бышему было тоже весьма неприятно, что на его любимом диване сидел Неизвестно Кто, и может быть он даже занимался на этом диване не пойми чем, и этот Неизвестно Кто жрал из его тарелки, спал на его кровати, и подобно Машеньке из Трёх Медведей качался пьяный на его любимом компьютерном стуле и сломал его, а ещё расшатал кровать, разбил тарелку и удалил его любимую игрушку из компа, переустановив систему. А ещё этот Неизвестно Кто наверно удалил из компа все их совместные фотки, и всю тщательно запрятанную коллекцию порнушки. А ещё этот Неизвестно Кто пометил его бывшее жилище своими грязными носками и другими… хм… выделениями, а также переспал с его бывшей женой! Причём не один раз! Причём…. На этом, пожалуй, лучше остановиться. Так что неприятно было не только мне, но и ему мы оба всеми силами пытались друг друга избегать. Как позже выяснилось, это не помогло – мои нервишки оказались ни к чёрту. -Расшатал кровать?! Муа-хха-ха! Тысячи! Нет! Миллионы людей так живут! – скажет кто-то и будет прав. Но я видимо к этим миллионам людей не относился. -Пффф, ну ты дебил! – ответит другой. Возможно. Ещё немалый диссонанс в сложившуюся ситуацию внесла и мама подружки, когда узнав, что коробочки с самолётиками я покупаю для себя, удивлённо вскинула брови. Вроде-бы ничего и не произошло, но я увидел знакомую гримасу недоумения на лице собеседника, и мне в этом случае оставалось только мысленно обречённо вздохнуть: «Меня опять не поняли…» Ну, а потом в квартире её дочери мало-помалу стали вдруг появляться некоторые девайсы из походной сумки Моделиста (о, да, у увлечённого человека есть и такая!), а это баночки, скляночки, кисточки, шкурочки, резачки и тряпочки. Всё это выглядит необычно, иногда травмоопасно, а иногда и как-то странно пахнет. Про то, что у меня кроме этого имеется также большой запас новых и использованных шприцов разных калибров, вообще скромно умолчу… Кстати, что касается шприцов, то все моделисты их используют не для того, о чём все думают, а в основном для двух целей: а). смешивание растворителей и красок, и б). имитация из иголок стволов различных вооружений. Впрочем, есть умельцы, которые находят шприцам иголкам и другое разнообразное применение, но подобные технологии описываются в других книгах, посвящённым секретам стендового моделизма. -А не надо было раскидывать свои причиндалы где попало! – скажет кто-то, и, конечно же тоже будет прав. Вот зимняя рыбалка, питьё пива в бане с мужиками, горные лыжи или тренажёрный зал это понятно! Но покраска игрушечных самолётиков…?! Нет, если бы я ещё занимался этим с ребёнком, то это можно было только поприветствовать, но так ведь я не делал это с ребёнком! -Сам виноват! Нефиг было быть таким инфантильным занудой! – скажет кто-то и отчасти возможно будет и прав. Но вернёмся к треугольнику. Итак: мне не нравились ни приходы Её Бывшего в гости, ни его общение с ребёнком, ни его общение с Женей-Тандерболтом, ни их посиделки на кухне за чаем, ни её многозначительные вздохи, ни многозначительные вздохи её мамы. Сначала с моей стороны были намёки на то, что эта ситуация мне неприятна, потом начались конструктивные диалоги на эту тему, которые, увы, ни к чему не привели, так как женская логика не всем подвластна. А потом мы поругались…. Причём, поругались весьма конкретно, хотя нельзя сказать, что совсем уж вусмерть. В конце концов, нашу совестную жизнь прикончила её фраза: «Если не нравится, я тебя не держу!», после которой мне оставалось два выхода: или заткнуться и принять статус-кво, или уходить. Я вздохнул, собрал вещи, сунул в пакет коробку с моделью Як-1, распихал по карманам баночки с японскими красками, и гордо ушёл. Женщины, перед тем как хлопнуть дверью, обычно срывающимся голосом произносят какую-нибудь гадость, типа: «Ну и вали…!» «Импотент!» «Алкоголик!» «И кольцо своё забери!». «Я всё равно тебя не любила!». Мужчины же пытаются выдавить из себя умную философскую фразу, запомнившуюся из кино, или из песни, или вычитанную в интернете, типа: «Девушки, как пули со смещённым центром тяжести: попадают в сердце, бьют по карману, а выходят боком…». Я же почесав макушку сказал: «Н-ну… Л-ладно… Я пошёл… За сигаретами….» Хотя даже не курил. О, женщины! Никогда после ссоры не отпускайте своих мужчин за сигаретами! Ибо это значит, что он либо пошёл с друзьями нажраться, либо он назло сейчас пойдет налево, либо, что ещё хуже, уходит из дома насовсем. Один знакомый начальник так ходил два года. Потом вернулся. Не знаю, правда, с сигаретами или нет. Такая вот история. Наверно можно было в итоге найти какой-нибудь компромисс, наверно надо было быть чуть жёстче, наверно следовало было порешать все эти проблемы «на берегу», но как говорится, задним умом мы все сильны. И вот теперь я был один. Один как рубль, и грустно шагал к своему дому. До отпуска было ещё далеко, моя личная жизнь была разбита вдребезги как фанерный истребитель «Альбатрос», и перспектив начать что-то новое, или вернуться за штурвал Жени-Тандерболта не было никаких. Добравшись до квартиры, я плюхнулся на диван и стал тупо смотреть новости по телеку, медленно приходя в себя, как вдруг раздался звонок от моего приятеля Толика. -Алё! Ну, так что? Ты завтра придёшь? -Куда? -Ты чё забыл?! К нам в гости! Мы же тебя хотели познакомить с девушкой! Помнишь?? Ах, да, точно! Его жена хотела познакомить меня с какой-то приличной девушкой, ходившую на курсы психологии, и потерявшую там туфлю. Туфлю? Она что, Золушка? Да что за фигня?! – думал я, месяц назад слушая в гостях эту историю и допивая N-ную бутылку пива. Наверно именно из-за пива тот рассказ пролетел у меня мимо ушей, и подробности вместе с остатком вечера частично выпали из памяти. Ничего - можно и освежить! Надеюсь хоть девушка-то симпатичная, а то подсунут мне какую-нибудь корову или лошадь, или дуру, или стерву. Кстати, характер у неё вроде хороший; она вроде начитанная и интеллигентная. Начитанная это хорошо - по крайней мере будет о чём поговорить. Воображение уже рисовало молодую, немодно одетую библиотекаршу в очках, которая на самом деле окажется развратной девицей, и после пары бокалов шампанского покажет мне небо в алмазах. Впрочем, нет - это я пересказываю один фильм. Не то, чтоб я его смотрел, просто как-то попался, вот и посмотрел немножко, но там финал был предсказуем. Да я и до финала-то недосмотрел. И вот нацепив свежевыстиранную чёрную майку с группой “Doors”, классические-классические чёрные очки и найдя в зеркале себя как минимум крутым и неотразимым, я отправился на смотрины. Панельная пятиэтажка, второй этаж, знакомая дверь, обитая дерматином, рядом ступеньки, на которых я когда-то курил, будучи в изрядном подпитии, а вот сердечко, выцарапанное на побелке и другие интересные художества из студенческой молодости. Ох, ностальгия… Дверь открыла жена Толика, которую я называл «Нинка - Ил-2». Почему Ил-2? Ну, наверно потому, что она была нормальная надёжная русская девка, умеющая делать всё. Надёжная и простая, как наш любимый ильюшинский штурмовик. -Привет! А мы уже тебя заждались! – весело зачирикала она, изобразив на лице излишне оптимистичную улыбку. -Вообще-то я пришёл на шесть минут раньше, - мрачно пробурчал я, вопросительно посмотрев в сторону гостиной. -А Рита-то уже пришла-а, – с хитрым прищуром проинформировала меня Нина. Борясь с учащённым сердцебиением, я прошёл в комнату, и увидел девушку, скромно сидящую на диване, и уставившись в противоположную от меня сторону. - Знакомьтесь, - представила нас друг другу наша сводница, вся аж светясь от переполнявшего её оптимизма. Мы сухо и немного стесняясь поприветствовали друг друга. Ну и что же представляла из себя эта девушка? Худенькая фигурка, только подчёркнутая обтягивающей водолазкой, под которой едва виднелась грудь видимо первого размера, худые ножки, стрижка представляющая собой нечто среднее между средней и короткой, с волосами не доходившими до плеч и чёлкой ниспадающей на лоб, кукольное личико, и очень красивые глаза, не проявлявшие, к сожалению, ко мне никакого интереса. Следующие десять томительных минут мы сидели втроём, перебрасываясь ни к чему не обязывающими фразами, и разговор совсем не клеился. -Ну, расскажи Рите, чем ты занимаешься по жизни, - совсем уж натужно сверкая голливудско-фальшивой улыбкой предложила Нина. Ох, непросто ей видимо давалась роль аниматора. А действительно, где же я работаю, и чем занимаюсь по жизни? Самым трудным в моей жизни было подняться с постели рано утром после того как прозвенел будильник. Особенно после того если накануне весь вечер красил модель, сидел в интернете, или гонял в игры на компе. Вообще утро – это такая часть суток, когда я сильно завидую безработным и пенсионерам. Далее, как обычно, не выспавшись, глотнув перед уходом какого-нибудь дерьмового растворимого кофе, я на автобусе или на машине приезжал на наш любимый промышленный комбинат. Потом, переодевшись мы с бригадой тащились в насквозь прокуренную разнарядку, где мне предстояло около часа в засаленном журнале писать наряды, попутно сверяясь с наставлениями которые мне нацарапал в другом журнале мой начальник Михалыч, время от времени глотая крепкий чай из грязной эмалированной кружки с обмотанной цветным тонким проводком ручкой (это делалось, чтобы металлическая ручка была не горячей). Пока я писал наряды, бригада обильно курила и играла в домино и в карты. Разницы между тем и тем было немного: в обеих случаях подсчитывались очки, и в обеих случаях проигравший оставался козлом. -Коррова!! – раздавалось из-за стола -Марамой!! -Бобёр… -Я пас… -Взял взятку - козырни! -Отдуплился. -Шесть очков тоже не кот чихнул. -Недобрали… -Ааа! Четырё-ёх! -Яйца! -Ррыба!! После того, как наряд был написан, бригада расписывалась в журнале и отправлялась по рабочим местам, а мне выпадало несколько счастливых минут, чтобы вздремнуть за пыльным облупленным столом, накинув на плечи фуфайку, или съесть бутерброд с салом. По прошествии получаса я выходил из разнарядки, ссал свежевыпитым чаем в водоотливную канаву и шёл осматривать рабочие места, по пути выполняя роль советчика, помощника, или контролёра. Мы были ремонтной сменой, выполняя самую чёрную и низкооплачиваемую работу. Кто-то ремонтировал настилы, кто-то восстанавливал вентиляцию, кто-то вывозил металлолом, кто-то что-то копал, кто-то лопатой чистил канавы, кто-то что-то куда-то грузил. В общем, работа была весьма разнообразной, иногда даже творческой в стиле «Сделай или принеси то, не знаю что», и по правде говоря, нельзя сказать, что мы перетруждались. Ближе к концу смены все бросали работу и опять тащились в разнарядку, где снова пили чай, играли в домино и карты, попутно рассказывая друг другу всякие байки, которых хватило-бы на целую книжку, и маялись от безделья. В разнарядке настроение бригады постепенно улучшалось: последний час в народе назывался «наше время». Сколько там на часах? Двадцать минут нашего времени? Ну, ещё разок сыграем и пойдём! После работы народ обедал в столовой, а потом бодро шагал либо на остановку, либо к ближайшему магазинчику пить пиво, водку или джин-тоник. Да, в общем, всё что горит! Особенно массовыми такие возлияния были по пятницам, в предпраздничные дни, или если кто-то проставлял «колёса» (то есть уходил в отпуск). - Водка, водка, огуречик… - приговаривал машинист Володя, ища закуску в сумке. – О, нашёл! – и протягивал завёрнутые в газету источавшие жирный аромат столовские пирожки с прокисшей картошкой. Как следует выпив и закусив все потихоньку расходились по домам, где смотрели телек, выслушивали упрёки от своих жён, и отсыпались либо до субботы, либо до завтрашней смены. Впрочем, были и те, кто уходил в загул, и назавтра на работе не появлялся. Но об этом уже другой разговор. Разумеется, такое происходило отнюдь не каждый день, и отнюдь не с каждой бригадой, но почти каждый день у ближайшего к проходной магазина «Незабудка» кто-нибудь да стоял. Я же к такому времяпрепровождению пока относился весьма осторожно, так как спиваться мне совсем не хотелось. От этого бесконечного шабаша отвлекали лишь любимое увлечение, и любимая девушка, ждущая меня у себя в дома. Но всё же чувствовалось, что это синее болото начинает меня постепенно затягивать. Да тут ещё и с девушкой не заладилось…. Ну, вот примерно так я всё и рассказал. Хотя про любимую девушку, синьку и всякие пикантные подробности всё же предпочёл умолчать. -Ну а чем, Рита, ты занимаешься? -А я шью…. – тихим голосом ответила она. Воцарилось молчание. Что? И всё, что ли?! «Шью» и всё?! А дальше? А что шьёшь? Кому? Зачем? Почём? Шью и всё. Ситуация немного улучшилась, когда с работы с пузырём красного креплёного пришёл Толик, и я узнал, что Рита работает в ателье «DyrdovskDesign», где они занимаются всем – от пошива спецовок до декорирования местных кабаков. Ну, что-ж, весьма творческое занятие: мне такая девушка будет как нельзя кстати - уж у неё-то наверняка есть целый сундук если не с вышитым приданым, то со всякими ништяками, которые будут весьма и весьма полезны в авиамоделизме. Может она даже знает толк в акриловых красках и лаках, и у неё дома также хранятся такие же баночки и скляночки с резкопахнущими разноцветными жидкостями…. Я замечтался. А рассказать, как мы с Ритой подружились? – по-прежнему не унималась Нина. -Ну, давай, хотя я краем уха вроде слышал историю про потерянную туфельку. -О-ооо, ну это же был целый детектив! Значит, познакомились мы на занятиях по практической психологии, куда вместе ходили. -Психологии? А ну, да, ты рассказывала. «НЛП» разные, и «Как завести себе друзей»…. -Да, завести, развести… Хи-хи. Ну вот, учились мы там влиять на людей, ситуации, приобретать новых знакомых, руководить коллективом…. -Да? – Я изобразил на лице заинтересованность. – Ну и как? -Никак, - вдруг сухим полушёпотом ответила Рита, посмотрев на меня холодным взглядом. -Ну как это никак? – продолжила Нина. Вот, например, Рите нравился преподаватель курсов. Он такой умненький был: весь из себя прям начитанный-начитанный. Хи-хи. Даже этого…. Как его? Кауфмана читал. -Кафку. -Ну, да, Кафку. Ну и значит, Ритка всячески старалась обратить на себя внимание: уж она значит и вопросы умные задавала, и…. -Перестань! Не было такого! -Ой, ладно уж! -Да и не нравился он мне, просто был… Симпатичный. -Значит, сшила она себе костюмчик как знаешь, у бизнес-леди: чёрный пиджачок, юбку-карандаш, и сделал так, чтоб попа ну как-то…. Вот выпирала что-ли…. -Да не было такого! -Ну ладно, не было так не было. Но мне сказала, что его у Кардена слямзила. -Не у Кардена, а у Диора. -А ну, извиняюсь. Но костюмчик вообще отпадный! С золотыми пуговицами! -Я его продала. -Жалко. А мне нравился… Только на меня не налезал. -Могу тебе сшить такой же. -Ага, про это мы ещё поговорим. -Закругляйся уже. -Ну, так самое интересное же впереди! Значит, как-то раз зимним вечером после курсов метель была страшная. Сижу, жду Толика, который обещал заехать за мной на машине, и вдруг вижу, как эта страдалица сидит в фойе и ревёт. Спрашиваю: «Что случилось?». Отвечает: «Украли сапоги». А самое интересное, что никого кроме нас и вахтёрши там не было; значит, спёр кто-то из своих. -Ну, так надо было не переобуваться – заметил я. -И преть в зимних сапогах, - не глядя на меня продолжила мою фразу Рита. -Ага, тем более что Ритка выпендривалась перед преподавателем, и ходила в чёрных туфлях на каблучищах. Слу-ушай, ты так прикольно загребала ногами! -Ничего я не загребала! -Ну лан, не загребала. Значит, сидит и ревёт такая. А самое интересное, что вот мы там о высоких материях разговариваем, а кто-то тут же между делом выходит из аудитории, крадёт сапоги, возвращается, и продолжает вести диалог о высоких материях. Это был полный капец... -И сапоги были итальянские, между прочим, - грустно заметила Рита. -Ну, это вряд-ли, у нас тут всё из…. -Я же говорю итальянские! -Ну да ладно… -Это точно! Я в этом разбираюсь. Кстати, мне было очень обидно. -Да, конечно обидно. Ну, значит, сидит и себе в уголке и надрывается. Я пытаюсь успокоить – ни в какую! Дождались Толика, решили её на машине домой отвезти, так она по пути туфлю в снегу потеряла! Там же метель была, снегу по колено намело, а Ритке туфли велики, и по снегу загребать не получалось. -Да ничего я не загребала! -Ну ладно, ладно. Вот откопали мы туфлю, надели ей ножку. Ох, жаль, что это сделал не Валентиныч. (это преподаватель наш), и отвезли домой. Там напоили валерьянкой и уложили спать. Неделю Рита на всех обижалась, а потом пришла опять. Причём пришла в каких-то раздолбанных маминых сапогах, потому что свои старые, сразу же после покупки итальянских выбросила! Ну, вот с тех пор мы и подружились. -С тех, когда я слышу слово «порядочность», то всегда хватаюсь за пистолет, - мрачно процедила Рита, глядя куда-то в окно, но тогда я не придал её словам никакого значения. -И кстати, когда с Толиком поженимся, я ей свадебное платьице закажу! – с хитрющей улыбкой продолжила Нина. В этот момент Толик поперхнулся Массандрой, и пока он кашлял, Рита отошла попудрить нос, а к тому моменту, когда героиня рассказа вернулась из туалета, я уже дважды пожалел, что не ходил на курсы по психологии. -Ну вот. Тут и сказочке конец, - объявила Нина. Ну что, выпьем? За что пьём?! -За психологию! -Ага! Кстати, препод-то наш не холостой оказался, а жил в гражданском браке с девушкой, так что все старания некоторых дам привлечь к себе внимание были напрасны. -Да ничего я не старалась, – возразила ей Рита. -Ну, ты не старалась, так Анжела старалась. У нас была там такая девушка. Красивая, аж жуть! Аж прям ангел! И она тоже вокруг препода всё увивалась-увивалась. Уж и так подойдет и сяк…. -Все Анжелы проститутки, - мрачно заключила Рита, и на этом вечер психологии был окончен. -А мне это имя нравится, - возразил я. - Будь у меня такая девушка, то я называл-бы её «Энджи», как в песне группы «Роллинг Стоунз». Вы не слышали «Энджи?» Очень романтический медлячок. Но песню про Angie никто из присутствующих, к сожалению, не слышал…. В итоге весь вечер мы просидели весь вечер говоря ни о чём, иногда рассказывая и комментируя свежие городские сплетни. Маргарита, увы, в этих обсуждениях участия не почти принимала, и казалось, что всё происходящее было ей безумно скучно. Ну а главной моей задачей в этот день было проводить симпатичную девушку до дома, и, получив согласие в виде кивка головой, с удовольствием взялся её сопровождать. -Давай только молча пойдем: у меня что-то голова разболелась, так что развлекать меня не обязательно, - поставила условие Рита, когда мы вышли на улицу. Это было весьма необычное предложение, на которое я не без удивления согласился, и так мы и шли молча до её дома. -Ну, ладно. До свидания. Дальше не провожай, - она развернулась, чтобы возможно навсегда уйти из моей жизни, но…. -Рита… А ты…. Н-не дашь мне свой телефон? – наконец выдавил из себя я. Она замерла, а затем обернулась. -Что? -Ну… Номер телефона…. -А с какой целью? С какой целью?! Она, что, блин, совсем, дура, или просто притворяется?!! Да это что ещё, блин, за вопрос?! И как на него ответить?! Думай, думай же! Но как всегда бывает в таких случаях, мозг притворился спящим. -А…. Ну, позвонить, пообщаться…. -О чём общаться? Это прозвучало как: «Да о чём с тобой можно общаться? У тебя же на ррроже написано любовь к пивасу, порнухе и компьютерным играм!». -А…. Ну…. -Записывай. Глядя куда-то вбок она тихо произнесла десять цифр, и ещё раз попрощавшись исчезла в тёмном проёме подъезда. Хрень какая-то. Поздно вечером немного придя в себя, я стал забавы ради сравнивать Риту с самолётами. На что она похожа? Ну, конечно же, на «худого»! (Это прозвище всем известного 109-го Мессершмитта). Но потом я решил, что 109-й это чересчур избитый вариант. Может Спитфайр? Нет, Рита посимпатичнее. Как может быть девушка симпатичнее Спитфайра? Не знаю, но вот как-то так…. А может Аэрокобра? Тоже весьма странный самолёт: двигатель сзади, а винт спереди. А почему-бы и нет? Хотя сравнение с Аэрокоброй больше подошло-бы какой-нибудь девушке с зелёными волосами и кольцом в носу, но у меня среди знакомых таковых не было, а значит Аэрокоброй пусть будет Рита. Ну, что-ж, так и забьём её в телефон!

Три дня назад тоже хотел написать, что "худой" Дима опередил...

Приквел ?

Часть 13. Полёт над аэродромом. -Да вы вообще нихрена не работаете! -Да мы вообще…! -Плана нет уже неделю! -Да там тяжёлая…! -Вот у нас…! -Ни хрена…! -В жопе…! Я пытался как-то зажать динамик телефона, так как мне приходилось выслушивать эту крайне содержательную беседу коллег по работе, и одновременно разговаривать с девушкой своей мечты. Ну, или почти мечты. -Так мы увидимся сегодня? – спрашивал меня тихий женский голос в телефоне, прижатом к правому уху. -Да, конечно! После работы, – ответил я, пытаясь в свою очередь зажать левое ухо, но это никак не получалось. Было такое ощущение, что я застрял между двумя вселенными: миром весёлых гномиков, без которых само существование нашего городка было бессмысленно, и миром прекрасных эльфов, которые делают жизнь в этом депрессивном месте более яркой и прекрасной. -Да нам даже некогда посрать сходить! Электровозники вон срут прямо на ходу из дверей! – всё равно раздавалось в левом ухе. -Хочешь стихи почитаю? – звучало в правом. -А, понятно, почему у нас все рельсы обдристаны! Ы-ыыы! – грохотало в левом. -Мандельштам, - слышалось в правом. -Дристуны, б…! – кричали в левом. -Стихотворение называется «Волк» - голосом диктора объявляли в правом. Мне на плечи кидается век-волкодав, Но не волк я по крови своей: Запихай меня лучше, как шапку, в рукав Жаркой шубы сибирских степей... Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы, Ни кровавых костей в колесе; Чтоб сияли всю ночь голубые песцы Мне в своей первобытной красе. Ну как? -Ох… Охрененно! -Что охрененно? – прозвучал тихий голос в динамике. - Ты меня слушаешь вообще? -Да! Это охрененно! -Тогда слушай дальше. Уведи меня в ночь, где течет Енисей, И сосна до звезды достает, Потому что не волк я по крови своей И меня только равный убьет. -Что охрененно?! – охрипшим голосом буркнул сидящий рядом за столом Михалыч. - Ты меня слушаешь вообще?! У нас плана нет уже третий день! -Да! То есть нет! Про голубых песцов вообще здорово. -Каких песцов?! – рявкнули в левом ухе. - Нам щас всем песец! Чё ты там вообще бормочешь?! -Рита, давай позже. У меня сейчас тут…. Э-эээ… Совещание, - я отчаянно врал, почёсывая затылок, глядя на физиономии товарищей по работе, ведущих крайне содержательные разговоры, и начальника, волосы на макушке которого уже начинали топорщиться как шерсть на загривке у волка из стихотворения Мандельштама. -Ну, я тогда потом…. Ну…. Или ты...? -Да, я… -Блин, я ему про план, а он с бабой разговаривает!! – заорал Михалыч. Я посмотрел на начальника, только что самым беззастенчивым образом сорвавшего мне литературный вечер, и, состроив лицо солдата Швейка, начал в лучших традициях героя Ярослава Гашека: «Осмелюсь доложить, что вчера у Коляна был день рождения, все слесаря перепились, а сегодня весь день болели и не подключили новый кабель, взамен старого, который позавчера сами и срезали, и, наверно, уже и пропили. После того, как Михалыч всех «отсовещал», я, с чувством выполненного долга, пулей вылетел из ворот нашего предприятия, и, минуя магазин «Незабудка», где уже начала собираться ежедневная тусовка, помчался к автостоянке. После работы мы должны были встретиться с Ритой, так как у нас сегодня был важный день, который возможно станет одновременно трагическим – я решил посадить Риту за руль, хотя ещё вчера воспалённое воображение как всегда рисовало всякие пост апокалиптические картины вроде разбитой в хлам машины и окровавленных тел в смятом салоне. Идея преподать ей урок вождения была форменным безумием, учитывая мой небольшой опыт в вождении транспортных средств, и полное отсутствие опыта педагогического, однако эта тема моей подопечной была очень интересна, а мне настолько хорошо было проводить с ней время, что не раздумывая вляпался в эту авантюру. Понимая, что такое приключение может закончиться чем угодно, в том числе и живописной аварией, я почему-то не стал пополнять запасы аптечки, а зачем-то положил за передние сидения монтировку, а в бардачок сунул кастет. Зачем я это сделал? На что рассчитывал? Точно не помню, но тут опять виновато воображение, которое явственно рисовало мне аварию и двух водителей выясняющих отношения на давно не ремонтированном асфальте. А вдруг Рита врежется в кого-нибудь, а тот водитель станет её оскорблять или полезет в драку? И тут я аки рыцарь с монтировкой защищу честь дамы. Хотя полагаю, что после этого мне потом здорово достанется от гаишников, а потом меня ждёт лишение прав, крупный штраф, а может ещё что похуже, но пусть уж лучше так, чем вечный позор. По-моему Антон Палыч Чехов заметил, что если на театральной сцене висит ружьё, то оно обязательно выстрелит. Наверно в театре так и есть, но в жизни всё по-другому: мне ружьё (то есть монтировка) так и не понадобилась, так что никаких интересных злоключений с нами не случилось. -Ну, куда едем? – бодренько спросила меня новоиспечённая стажёрша. -На аэродром. -Решил полетать сегодня? -Ну как говорится: «не взлетим, так поплаваем!» -Нет, серьёзно, куда? Как и в каждом уважающем себя городе или крупном райцентре у нас был аэродром. Неплохой такой аэродромчик, каких в России сотни – даже с бетонированной взлётной полосой. В советское время оттуда взлетали самолёты типа Ан-2, Ан-24 и даже что-то покрупнее, но потом наступили 90-е, и…. В общем, дальше наверно можно не продолжать. Теперь аэродром стал местом для покатушек, куда парни привозили девушек на мотоциклах; местные шумахеры устраивали гонки на жигулях с приклеенными сзади самодельными спойлерами утверждая, что это дрэгстеры; и где многие делали свои первые так сказать шаги за рулём. Сегодня на ВПП никого не было – лишь валялись хаотично разбросанные покрышки, а непонятная паутина аэродромной разметки несмотря на годы запустения была ещё кое-где видна. Тоскливое зрелище… После 15 минут теории, заключавшейся в объяснении назначения педалей и рычажков, мы перешли к практике. -Давай попробуем тронуться с места: итак, ме-едленно отпускаем сцепление и держим педаль газа… - скомандовал я. На удивление с места мы тронулись с первого раза, хотя, конечно, как и подобается начинающему водителю, резким рывком. -Тормози! Через 100 метров после старта Луиджи резко остановился и заглох. Затем он развернулся, и мы начали заново. Так прошло несколько достаточно валидольных минут, и я вылез наружу проветриться, успокоить сердцебиение и подышать воздухом, который сегодня был холодный и чахоточно-влажный, а погода промозглой и противной, как просроченное жигулёвское пиво. Повсюду царил бардак и одновременно запустение: аэродромные постройки были частично разрушены, а взлётную полосу по сторонам уже обступали жидкие деревца, в нескольких сотнях метров от которых произрастал уже настоящий таёжный лес, с грибами и медведями, а дальше начинались заросшие ельником сопки. Любопытно, что в сотне километров отсюда был ещё вполне себе действующий военный аэродром, где сейчас возможно царит неимоверная движуха: это просто рай для споттеров, а вот любителям авиации из Дырдовска (пусть даже и диванным) не повезло просто совсем - у нас совершенно ничего не летало. Впрочем, не только у нас: в другой стороне есть ещё один легендарный военный аэродром, только, увы, тоже заброшенный. Рита тоже выбралась из машины наружу. -О чём думаешь? Мой взгляд скользнул по её кукольному личику с торчащими скулами и впалыми как у истребителя И-17 щеками. -Знаешь километрах в пятидесяти отсюда есть старый аэродромчик. Туда тоже можно съездить… -А чем тебя этот не устраивает? -Там историческое место! Во время войны на нём базировался авиаполк, и там воевал Лёня Гальченко. Знаешь кто такой Лёня Гальченко? -Н-нет, не слышала. -Герой Советского Союза. Летал на самолёте с нарисованной белой кошкой. Только у нас в городе про него почти никто не знает. -Понятно…. Тогда… Съедим туда как-нибудь. -Угу. Съездим, обязательно съездим! Заодно грибов пособираем. Ну, так что? Ещё погоняем по взлётной полосе? -Давай! Мы забрались в машину и я опять взглянул на Риту; острые скулы, круги под глазами, красноватые глаза. Что с ней? Не спала всю ночь, нервничая? Смотрела ночью сериалы или маму опять увезли ночью в больницу? Скорее, наверно читала всю ночь романы о любви… -Что-то ты нездорово сегодня выглядишь. -Заметно? -Ну да; похудела и круги под глазами, как у… -Как у кого? Как у панды? -Да нет… Ну пусть будет как у панды. На самом деле её круги под глазами напоминали камуфляжные пятна в виде колечков дыма на Мессершмитте немецкого лётчика Ганса Хана, – предположил я про себя, но промолчал. -У меня просто что-то желудок разболелся; плохо сплю уже третий день, и сижу на диете в общем…. Ага! Небось опять неправильных грибов наелась!, – предположил я про себя, но опять промолчал. -Сочувствую. -Н-да, неприятная вещь. Кстати, о еде: я напекла тебе кексиков! -Кексиков?? Что ещё за кексики? Надеюсь не с грибами? -Перестань издеваться. Лучше закрывай глаза и открывай рот! -Нет, можно я лучше сначала посмотрю на них? Рита зашуршала пакетом и достала оттуда пластиковый контейнер, куда были набиты круглые кексы, на первый взгляд напоминающие пережаренные столовские тефтели из позавчерашнего мяса. -Попробуй! -Я запихал в рот один из этих комочков, и попытался прожевать, но это было сложно сделать без запивки, так как рыхлая масса, напоминавшая пластилин прилипла к зубам. -Ну как? -Чудесно! Я изобразил на лице некое подобие блаженства, с трудом пытаясь протолкнуть содержимое рта в пищевод. А он в свою очередь всячески этому сопротивлялся и пытался вытолкнуть не дожёванный кексик наружу. -Тогда забирай остальные, - радостно предложила Рита. -Да не, не, себе-то хоть оставь! Маму угостишь! -Забирай, забирай! – с невинной и радостной улыбкой «повар» всучила мне контейнер с пережаренными комками теста. -Благодарю… -Правда, вкусно? -О, да! Ваще крутяк! -А почему больше не ешь? -Э… Да просто запить нечем… На самом деле кексы были солоноватые и воняли котиками… В течение следующих двух-трёх недель прошло ещё несколько уроков, поход в горы, вручение новых палок, очередные неловкие взгляды и взаимные извинения, после чего я решил, что моя очаровательная стажёрша готова перейти на Level-2, что и было сделано. И вот Луиджи въехал на старый ДОСААФовский автодром. Площадка из грязного потрескавшегося асфальта была огорожена стенами из старых покрышек и колышков, а в дальнем углу фырчал и неторопливо разворачивался учебный оранжевый КамАЗ. Начало было стандартным: разгон на первой передаче и поворот и торможение. После нескольких таких заездов в салоне запахло поджаренным сцеплением, по моей спине стекал горячий пот, а штаны были полны адреналина. Ситуацию осложняло отсутствие на Фиате дублирующих педалей, и в случае перепутывания этой рассеянной девушкой газа и тормоза, мы рисковали оказаться там, где я больше всего боялся – в отбойнике из старых покрышек. После упражнений «старт с места», «змейка» и «заезд в гараж», были сбитые деревянные рейки-столбики, пара царапин на белоснежном кузове, новые кучи адреналина и огромное недовольство Луиджи. Пожалуй, на автодром мы приехали рано – надо ещё покататься по взлётной полосе. Примерно через полчаса-час вышеперечисленных безумств урок вождения был закончен: мне пришлось как обычно выйти проветриться и успокоить сердечный ритм, после чего мы опять перешли к теории. Пальцы мои при этом предательски подрагивали, а голос выдавал волнение, как будто мне пришлось делать доклад на научной конференции. Я открыл капот и указал Рите, где можно посмотреть уровень масла, показал местонахождение аккумулятора, выкрутил из него свечу, предложив вкрутить её обратно. Собственно, больше ничего другого Рите знать и было и не нужно. -Очень интересно, - заключила она. – А у тебя есть какие-нибудь книжки по вождению? Я, как ты знаешь, читать люблю… -Книжки по вождению? – снисходительно-иронично вопросил я. – Таких, наверно, нет в природе. Могу правда тебе посоветовать купить диск с симулятором…. Ну и руль для компьютера. -Руль? Н-нет, такой вариант мне не подойдёт. Может, есть книга с правилами дорожного движения? -Да, где-то дома валяется журнальчик с билетами по ПДД. Надо поискать…. Но! Я могу тебе посоветовать самиздатовский журнал по ремонту и обслуживанию Фиата. -Самиздатовский? – звучит интригующе…. Как в старые добрые времена… На самом деле он, конечно же, был никакой не самиздатовский, а скачанный из интернета и распечатанный на цветном принтере, но зачем же разочаровывать девушку? -Журнальчик в бардачке посмотри. -Ох, ну и бардачок у тебя тут в бардачке, - бормотала Рита, копаясь на полочке напротив пассажирского кресла. А там действительно уже образовались залежи всякого барахла: помимо кастета лежал складной охотничий ножик, полпачки жевательной резинки, какие-то чеки с заправки, бумажки, салфетки и разно-всякое чтиво. Чтивом была вышеозначенная распечатка, а также журнал «За рулём», выпуск альманаха «Авиаколлекция», посвящённый интереснейшему двухместному истребителю ДИ-6 (да, у нас был и такой!), и… Что обычно жёны и девушки находят в бардачках? В голливудских комедиях там обычно находят трусики или бюстгальтер. Но беда в том, что я не был плэйбоем, и не катал девиц на Фиате, а в тёмных закоулках автомобильного салона порой таятся вещи и похуже. И вот по закону подлости первым, что нащупала Рита был отнюдь не журнал «За рулём», а нечто весьма помятое с полуобнажённой девицей на обложки. -«Лучшие попки лета!» – продекламировала она анонс выпуска. – Так вот ты что почитываешь! -Да не-еет, это вообще не то…. – в очередной раз пытался оправдаться я. -Ну да, «это не моё, это друга». Самая популярная фраза, которую говорят в таких случаях! -Да откуда ты знаешь, чё там говорят?! На самом деле этот нехороший журнал был куплен, когда я ездил в областной центр на техосмотр, и, коротая время на диване, разгадывал сканворды в популярной газете, а также тайком разглядывал девиц в купленном по случаю журнале. И чувство моей стеснительности при этом было настолько велико, что я даже не осмелился покупать нечто подобное в киоске у себя в городе (а вдруг знакомые с работы увидят?!) -В общем, ничего порнушного там нет, - пробурчал я. -Но странные пятна и слипшиеся страницы как бы говорят об обратном, - задумчивым тоном следователя-криминалиста заключила Рита. - Фу, фу, фу! Ты, что прямо за рулём этим занимаешься?! Да ты просто законченный извращужка! -Да какие пятна?! Я просто менял свечи, и залез туда за салфетками, а там журналы лежали!... А ещё как-то раз я резал на нём колбасу!... -Ну да. Как говорится: «Свежо предание, но верится с трудом….» -Хотя я тебя понимаю, - несмотря на смущение Рита продолжила уничтожать меня, - Ты человек одинокий, спортом не занимаешься, и выплеснуть свою… Хм… энергию некуда… -Ну, хватит уже! Я же сказал, что там всего лишь лёгкая эротика, и пахнет журнал мазутом и колбасой, вот, понюхай! С этими слова я буквально вырвал злосчастное печатное издание из хрупких женских ручек, и попытался засунуть Рите под нос, что это, конечно, было не лучшей идей. Нюхать пятна неизвестного происхождения, она, естественно с возмущением отказалась. -Не хочу я нюхать эти… Фу! -Какие ещё «фу»?! Почему ты всё время меня унижаешь??! -Да потому что ты всё время подставляешься! Хи-хи. Может тебе нравится? -Да чего мне должно нравиться? Это машинное масло! Итальянское! «Аджип»! Нет, «Эни»…. С дракончиком! -Ага, с дракончиком…! Хи-хи…. -Слу-ушай! А что это ты там себе напредставляла??! И чем же я, по-твоему, занимаюсь прямо за рулём? Моё лицо давно уже приобрело давно привычный цвет переходящего красного знамени, вручающегося у нас на работе передовикам производства ещё с советских времён, а лицо Риты в свою очередь стало напоминать красный «Фоккер» Эрнста Удета, и не знаю как у неё, а у меня кровь уже закипала. Надо сказать, что нарезка колбасы на порножурнале была сущей правдой: не мог же я делать это на выпуске альманаха «Авиаколлекция», посвящённому интереснейшему, но, увы, бесполезному истребителю ДИ-6. Рита ничего не ответила, а я, в свою очередь, раздражённо зашвырнул журнал через плечо куда-то в направлении заднего сидения. Домой мы ехали молча. Едва сказав дежурное «пока» Рита выскользнула из автомобиля, как я нащупал на полу за водительским сиденьем злополучный журнал, и показательно отнёс его к мусорным бачкам, где без сожаления закинул его в один из них. Подобно нелепому летательному аппарату начала XX века он совершил неуверенный полёт, и, трепыхая и шелестя страницами исчез в стальном жерле контейнера где приземлился на груду мусорных пакетов. Всё… Однако-ж, несмотря на этот казус, дня через три вечером после работы мы продолжили наши занятия, и помимо инфаркта и инсульта, которые я рисковал получить, были и приятные моменты. Например, в момент переключения Ритой передач можно было сверху положить свою руку, и ощутить сухость и могильную прохладу тыльной стороны её ладони. Также было подмечено, что Рита определённо нервничала, так как рукоятка переключения скоростей после неё всегда была тёплая и влажная. За это время мне удалось найти применение её волоску, оставленному на сиденье. Он был покрашен японским акрилом в «металлик», и торжественно приклеен к антенне на давно уже собранной модели истребителя ЛаГГ-3. С белой кошкой, конечно же. Так прошла ещё неделя. …А ты знаешь, я уезжаю, - неожиданно сказала Рита в момент, когда я пытался перевести дыхание после того, как очередной манёвр на автодроме едва не закончился вмятиной на капоте. При этих словах моё сердце свалившись в штопор упало куда-то в район кишечника. -К-как?! Надолго...? – прозвучал мой сдавленный голос. -Навсегда… В этот момент сердце рассыпалось на куски. -А… Это… Печально… - с трудом сдерживая эмоции выдавил из себя я. -Шучу. Просто выхожу в отпуск и уезжаю на месяц. Сердце выполнив нечто похожее на «иммельман» вернулось обратно. -Ну и шутки у тебя… Фффухх… И куда ты, интересно, собралась? В Турцию или в Таиланд? -Ну, почти угадал. Еду в Питер, а точнее не в сам Питер, а в пригород. -Понятно. – Я напряг часть мозга, отвечающую за эрудицию и географию. – Полагаю, в Шушары или в Гатчину? -Нет. В посёлок городского типа Металлострой. -Металлострой?! До чего ж креативное название! Звучит как имя рок-группы, играющей тяжёлый рок. «Metallostroy!!!» -Ну да… Наверное… Моей собеседнице рок-н-рольная тема была видимо неинтересна. -Стой! А как же Воронеж? -Ну…. Туда тоже может быть заеду… -И когда уезжаешь? -Через неделю питерским поездом. -Если не буду на работе, то провожу. -Спасибо… И вот ещё через неделю в назначенный час я опять стою в пропахшем кошками коридоре со стойким ощущением дежавю: кот снова трётся у моих ног, его хозяйка носится из комнаты в комнату с охапками соблазнительного девичьего тряпья, а мама пересчитывает еду, взятую в дорогу. -Курочку я в фольгу завернула, помидоры в зелёном пакете. Соль и сахар там же. Ой, нет, давай я их в пакет с хлебом переложу! -Мама, да там ехать-то всего один день. Мне столько не нужно! -Как в поезд сядешь, так сразу есть захочется! -Я буду читать. -Ага, как всегда всю дорогу будешь читать и лопать. А потом всю ночь в туалет бегать! -Да хватит уже!! Наконец, путешественница выплыла в коридор, держа за длинную ручку изящный розовый чемоданчик на колёсиках. -Гламурненько, - с иронией прошептал я. -Пра-ативный, - игриво прошептала Рита в ответ; в отличие от меня она явно была в хорошем настроении. -Ритуль! – раздался громкий шёпот из комнаты. – А туалетную бумагу ты положила?! -Да положила, мама, положила!! -А Ваше Высочество сами чемодан понесут, или воспользуются услугами молодого человека? – продолжил голос. -Мама, перестань! Моё чувство дежавю усилилось. Неужели сегодня я опять получу по морде на прощание? Наконец, поцеловав на прощание Блэка (о, тут я опять пожалел, что не кошка), Рита выпорхнула из квартиры, а я, с пакетом еды и чемоданом потащился следом. На вокзал мы ехали молча. Дабы разбавить чем-то тишину, я включил альбом Doors «Waiting for the Sun», и как всегда сразу переключил на любимую мною «Love Street». Судя по грустно-умиротворённому лицу Риты, творчество Моррисона-сотоварищей её по прежнему не трогало никак. Что-ж, печально… - Summer Almost Gone. Summer Almost Gone, - грустно-умиротворённый как ритино настроение голос звучал из динамиков. Да, лето действительно почти прошло… -Это «Doors» - одна из моих любимых групп. К-как тебе? – неуверенно выдавил я из себя. Он пожала плечами. Чёрт! Нет, всё-таки надо затронуть струны твоей души, не будь я старым рокером! И почему мне всё время хочется достучаться до людей, и так хочется травить всех своей музыкой? Так уж получилось, что большинство людей предпочитает лёгкую поп-музыку. Я никогда ничего не имел против всех этих танцевальных мотивчиков и даже советской эстрады, но слушать предпочитал что-нибудь совсем неформатное. Особенно мне тогда нравился дремучий западный как говорят «классический рок», всегда приводивший женский пол в недоумение. -Ты, что, не знаешь эту песню?!! Это же хит 1968-го года! – весело издевался я над девушками. Однако-ж, такого юмора они совершенно не понимали, мысленно крутили пальцем у виска и вздыхали. А узнав о том, что под эту музыку я ещё и клею самолётики, они крутили пальцем у другого виска, после чего предпочитали держаться от такого чудика на расстоянии. Охоту, рыбалку и футбол они бы ещё как-нибудь переварили, но покраску Як-3 под какой-нибудь «Iron Butterfly» пожалуй нет. Пощёлкав кнопками магнитолы, я дошёл до папки с нашей народной рок-н-рольной самодеятельностью. -Клён ты мой опавший, клён заледенелый» - похоронным голосом завывал Владимир Шахрин из группы «Чайф». -Это… Романс на стихи Есенина, – прошептала Рита. -Ага! А как тебе группа «Чайф»? Рита опять пожала плечами. -«Всё теперь решено безвозвратно, я покину родные края…» - зазвучал другой романс на стихи Есенина, только в исполнении адовой группы «Монгол Шуудан». -Это я уже слышала… Неплохо… - прошептала Рита. -Однажды, однажды девчонку невесту король из далёка привёз в королевство»! – запел вдруг подзабытый вокально-инструментальный ансамбль. И нет-нет-нет это был не «Монгол Шуудан»! -«Лайди-лайди. Лайди-лайдай! Музыка громче, громче играй!» - неслось из динамика. Это…! - Рита оживилась. – Это круто! Ещё бы! -Угу. Хит 1969 года! – с гордостью произнёс я, хотя точно не помнил, когда эту песню перепел ансамбль, название которого уже и позабыл. Что касается Риты, то ей наверно просто нравились песни на такие социально-бытовые темы, как женитьба на принцессах, победы над драконами и хруст французской булки. Ох, уж эти аристократы…. -Дашь переписать? – вдруг заинтересованным тоном попросила она. -Переписать? Хорошо, запишу тебе её на дискету. -На дискету? А… - Рита на пару секунд зависла. – Издеваешься??? -Давай лучше скину тебе на почту! У тебя есть электронная почта? -А... Да…. Напишу…. Рита опять поскучнела и заговорила привычными короткими фразами. -Погода сегодня чудесная, - пробурчала она чтобы разбавить неловкое молчание. -Угу… Мы въехали на привокзальную площадь. И щемящие воспоминания о ночёвке в Фиате под шум поездов заставили моё сердце биться чаще. Да, похоже, Рита точно заедет мне на прощание по морде или обидится. Мы дотащились до зала ожидания, посмотрели расписание, оценили содержимое вокзальных киосков и сели на холодные металлические сидения. У нас ещё в запасе было минут тридцать. -Ну ты… Не скучай в общем, - опять едва слышно выдавила из себя она. -Обещаю! -И ты… Это… Книжки читай. А то совсем деградируешь вместе со своими морлоками. -А ты, стало быть причисляешь себя к элоям? -Да нет, просто к слову пришлось. {Морлоки и элои – персонажи романа Герберта Уэллса «Машина Времени». Элои - изнеженные деградировавшие приблизительно до полуобезьян потомки буржуа. Морлоки – грубые деградировавшие до таких полулюдей потомки рабочего класса. Охотились на элоев, а потом их поедали} -Между прочим, у нас на работе народ находчивый. Есть даже поэты. -Иди ты! Серьё-озно?! И что же они сочиняют? Матерные частушки про начальника? -Да нет… Разное… Вот, например, у нас на туалете написано: «Ты Ушёл, А Любовь Ещё Тлеет». Чуешь в чём соль? -Уже до туалетных надписей докатился. Что дальше? Дарья Донцова? -Ох, и жестокая ты! -Да уж. Кстати, то, что ты там прочитал, называется «акростих». Если это, конечно можно так назвать. -Акростих? Хорошо, надо-бы запомнить. Вот ты, блин, умная – даже туалетные надписи классифицируешь! А сама на стенах такие стишки не пишешь? -Не пошлите, поручик, Вам это не идёт. Пойдёмте подышим-с лучше воздухом-с. Мы вышли на перрон: Рита склонив голову брела впереди, а сзади треща колёсиками розового чемодана гордо вышагивал я. Метров через пятьдесят мы остановились. Из вокзала наружу понемногу начал выползать народ, ехавший кто в Питер, а кто дальше на юг. Причём тех, кто ехал в нашу северную столицу, можно было отличить по моднейшим прикидам, красивым причёскам и яркой косметике: они выглядели так, словно ехали тусить в клуб, а не валяться на полке плацкартного вагона, есть «Доширак» и курочку в фольге. Особенно выделялись девушки в обтягивающих рваных джинсиках со стразиками, и в туфлях на длиннющих шпильках. Они как грациозные длинноносые лайнеры типа Конкордов плыли по перрону, катя за собой красивые чемоданчики от лучших китайских кутюрье. Наверно такой боевитый вид у них был, чтобы сойти в нашей северной столице за своих, и чтоб не дай Бог кто-то в метро распознал в них коренных дырдовчанок. А может, чтобы встречающим их на перроне питерским родственникам было понятно, что у нас на периферии тоже не щи лаптем хлебают, а носят всякие модные шмотки, золотые цепи, и вообще все крутые. Интересно, как они на таких шпильках собираются ехать в метро, таскаться по Невскому, или хотя-бы добираться от вокзала до какого-нибудь отдалённого микрорайона. Не на такси же до Купчино поедут? -Глаза не сломай, - холодное замечание Риты оторвало меня от размышлений. -А? Да я просто задумался…. Вот смотри, девушки едут, а…. -Ну да, ключевое слово здесь «девушки»…. -Да я вообще-то не о том…. Решив не оправдываться и не продолжать этот бессмысленный диалог, я уставился в телефон. Интересно, сколько будет стоить минута разговора с Ленинградской областью? И с чего это вдруг Рита себя так ведёт? Ревнует что ль? -Рит, а ты что, меня к этим девицам ревнуешь? – осторожно спросил я, уставившись в телефон. -Кто? Я??? Хха-хаха! Очень надо – смотри куда хочешь! – с этими словами она показательно отвернулась и уставилась в небо. На небе не было ни самолётов, ни инверсионных следов, иначе мне бы выдалась прекрасная возможность блеснуть эрудицией и проинформировать мою спутницу о том, кто и куда летит; ибо с тех пор как наш местный аэродром превратился в не пойми что, над нами проходил всего один воздушный коридор. -Интересные облака сегодня, - заметила Рита. -Угу. Кучевые… -А как думаешь, на что они похожи? -Ну…. На сиськи какие-то. -Если мозг не кормить, ассоциативный ряд захиреет, - разочарованно вздохнула она, в очередной раз изящно меня оскорбив. -А ты наверно сейчас скажешь, что облака похожи на каких-нибудь барашков? -Н-нет…. Не знаю… -Ну вот… Рита опять уставилась в небо, а я уже не знал, чем заняться, и о чём говорить. -А если бы Вы были пилотом, то могли бы пролететь под Триумфальной аркой? – вдруг мечтательно произнесла она. -Хм…. Это вроде бы слова из песни? -Нет, это из фильма: «Искатели приключений». Очень трогательный такой фильм. Посмотри… -Посмотрю… Наступило тягостное молчание, прерванное диспетчером, объявившим скорое прибытие питерского поезда. Мы уставились в горизонт, где вскоре появилось тёмно-красное пятнышко электровоза. Пятнышко всё увеличивалось в размерах, и через пару минут народ уже бежал по перрону вслед за медленно останавливающимися вагонами. Наверно если бы я был любителем миниатюрных железных дорог, то наверняка бы рассказал любознательной девушке про железнодорожную колею, и назначение всяких хитрых штучек в плацкартном вагоне… Забросив чемодан в тамбур, я небрежно махнул Рите рукой, и стал прогуливаться вдоль вагона, в надежде увидеть её в окне. Наконец сквозь мутное стекло разглядел знакомый силуэт: она помахала мне в ответ и вроде даже улыбнулась. Я кивнул в ответ и гордо прошествовал вдоль перрона к вокзалу, где меня ждал Луиджи. Он-то наверняка был счастлив ведь ему больше не придётся терпеть всяких чайников за рулём. Песня про принцессу намертво засела в моей голове и никак не хотела выветриваться, а душа совсем раскисла и растеклась по сиденью и автомобильному коврику. Сейчас надо было срочно переключиться на что-нибудь другое: например, послушать какой-нибудь адский трэш. Но вся беда в том, что я уже вышел из того возраста, когда слушают «Секс Пистолз». Я пощёлкал кнопками в поисках музыки на флэшке. Что же поставить? Что же у меня есть? Joy Division? Нет, под это я точно застрелюсь из аэрографа. Pink Floyd? Что-то надоело. R.E.M.? Тягомотина. Jefferson Airplane? Нет, под это мы улетим на радугу. Zdob Si Zdub? Нет, пляски сегодня неуместны. Quicksilver Messenger Service? Блин, это что вообще такое?! Ramones? Отлично! Такое дерьмецо точно меня встряхнёт! «-Эй, там, а ну давай! -Эй, там, а ну давай…! » Три аккорда нестареющей заводной мелодии песни «Blitzkrieg Bop» определённо настраивали на боевитый лад, и заставили меня собрать сопли с носовыми полипами в кулак, и подпевать: «Hey! Ho! Let’s Go! Hey! Ho! Let’s Go!». Читал, что когда Ramones начали играть, то гитарист знал всего один аккорд «ми», и не мог одновременно петь и играть этот аккорд на гитаре, а барабанщик сидел жопой на ножке от табуретки, потому что у неё не было сиденья. Под нестройные гитарные риффы мы с Луиджи вырулили с привокзальной площади и отправились домой, чтобы ждать. Месяц предстоял чрезвычайно грустный: со времени расставания с Ритой прошло всего несколько минут, а сердце уже было не на месте. А если она найдёт в Питере себе жениха? А если она познакомиться с кем-нибудь в поезде? А если она вообще не вернётся? Я чувствовал себя ужасно; пожалуй, придётся опять лечить невроз 40-процентным раствором этилового спирта. Да, сегодня надо было нажраться. Непременно нажраться….